Церкви в политике и политика в церквях. Как современное христианство меняет европейское общество - Роман Николаевич Лункин

предприниматель, пользующийся конкуренцией для проявления своих творческих талантов. Представление о социально ориентированном государстве и обществе у протестантов основано на прагматизме, согласно которому общественное устройство должно соответствовать определенным демократическим принципам[580].

Протестант чувствует себя обязанным быть «совестью» данного государства и добиваться тех оптимальных условий, которые способствовали бы «спасению его души». Тех верующих и служителей, кто высказывает свои претензии к чиновникам и поднимает социально-политические проблемы, волнующие общество, в рамках евангельского движения – значительная часть. В России, к примеру, лидер Союза евангельских христиан-баптистов Юрий Сипко выступал с критикой социальных реформ государства, обвинив власть в традиционном для России игнорировании интересов отдельных граждан и прав личности, существовавшем еще при коммунистическом режиме, который «в России еще жив до сих пор»[581]. Епископ Российского объединенного союза христиан веры евангельской (РОСХВЕ) Сергей Ряховский, наоборот, подчеркивал, что протестанты являются той частью общества, которая поддерживает социальные реформы, проводимые президентом В. Путиным ради построения демократического общества. Глава пятидесятнического объединения «Церковь Божия» в Ярославле Андрей Дириенко не раз призывал государство бороться с ксенофобией, антисемитизмом, а также выступал за создание профессиональной армии и введение альтернативной службы в рамках военной реформы. Формально аполитичные евангельские верующие в Китае, Азербайджане или Туркменистане не упускают повода призвать чиновников и гражданское общество к отстаиванию общегражданских прав и законных свобод как верующих, членов своих поместных общин, так и неверующих.

В сознании протестанта истинный христианин не может жить полноценной жизнью вне принципов «библейской» свободы, которые в целом совпадают с требованиями демократического общества. Именно поэтому политическая активность протестантов провоцируется в основном препятствиями к осуществлению своих гражданских прав и в первую очередь ограничением свободы совести, а также усугублением социальных проблем и нарушением со стороны власти и общества норм библейской морали. Свободное исповедание веры, так же как и исцеление социальных пороков, является, с точки зрения протестанта, религиозным и патриотическим долгом каждого христианина. Именно поэтому бюрократический произвол, коррупция, прямые и косвенные гонения на церковь, которые ограничивают христианина как члена общества, способны привести к акциям гражданского неповиновения.

Степень проявления политической позиции протестантов и ее соотношение с политикой властей различны как в отдельных российских регионах, так и в различных государствах Евразии. С одной стороны, управляемая демократия является для верующих вполне приемлемым типом власти и в целом не затрагивает их христианские представления о свободе общественной деятельности во имя «спасения души», а конфликты носят приглушенный характер. С другой стороны, давление со стороны православной, исламской или коммунистической идеологий приводит к конфликту почти немедленно, а в деидеологизированном обществе, где нет прямой и осознанной политики дискриминации за веру, конфликт находится в скрытом состоянии.

Особенностью ситуации в Белоруссии стал конфликт протестантов не только с чиновниками, но и с Православной церковью (Белорусский экзархат РПЦ, БПЦ). Баптисты и пятидесятники вступили в политическую борьбу и как защитники белорусской Конституции, и как противники монопольного положения БПЦ. Произошло это, прежде всего, из-за того, что администрация Александра Лукашенко стала проводить, по сути, провокационную политику в религиозной сфере. Публичные заявления президента Белоруссии и его окружения об особой роли БПЦ в жизни страны сопровождались дискриминацией других христианских конфессий, в особенности тех групп, у которых не было регистрации или же собственного молитвенного дома. Ситуацию обострило и то, что руководство Белорусским экзархатом РПЦ МП во главе с митрополитом Минским и Слуцким Филаретом (Вахрамеевым) практически во всем шло навстречу Лукашенко. Протестанты, которые ранее лишь отвечали на репрессивные действия чиновников, перешли в наступление, когда оказалось, что позиции бюрократии и священноначалия БПЦ идентичны. Основные политические события развернулись вокруг референдума 17 октября 2004 г., во время которого граждане Белоруссии должны были ответить на вопрос о том, может ли Лукашенко снова избираться на пост президента в 2006 г. на третий срок, который не предусмотрен по Конституции Беларуси. В ходе политической дискуссии, которая при отсутствии оппозиции в парламенте сведена к минимуму, Александр Лукашенко в свойственной ему резкой манере противопоставил благонадежному православию «вражеские секты». Во время встречи с членами Синода БПЦ в октябре 2004 г. Лукашенко обвинил оппозицию в намерении «сузить сферу деятельности традиционных конфессий, прежде всего православия, за счет расширения простора для различных сект и нетрадиционных верований». По мнению Лукашенко, «такие антиславянские планы и устремления направлены не только против православной церкви, ее прихожан, которыми являются большинство белорусов, но и против государства. Их цель – удар по самым ценным достижениям нашей страны: социально-политической стабильности, миру и порядку»[582].

Поводом для выступлений Лукашенко были заявления протестантских лидеров против дискриминационного Закона о религиозных объединениях 2002 г. Союз христиан веры евангельской в Беларуси не только отметил, что Закон не отвечает интересам верующих (к примеру, гражданин другого государства не может быть по Закону лидером церкви, а проповедью может заниматься лишь в течение года). Белорусские протестанты заявили о том, что «если бы развитые европейские страны вводили у себя подобную практику, то это поставило бы под угрозу деятельность многих православных священников за границей». Закон, по мнению лидеров, может использоваться режимом Лукашенко «в политических целях для подавления инакомыслия» и для борьбы с неугодными церквями, так как ликвидировать можно общину, которая «причиняет вред здоровью и нравственности граждан» (саму степень вреда определят белорусские чиновники)[583].

Кроме того, протестанты выступили против «антисектантского» учебника об основах православной культуры, который был инициирован Православной церковью и поддержан властями. В 2002 г. лидеры пятидесятников в жесткой форме осудили антигражданскую позицию Белорусского экзархата и безответственность, с которой БПЦ оказывает поддержку режиму Лукашенко. Протестанты оказались союзниками той демократической общественности, в рядах которой сильны антиклерикальные настроения[584]. Пресс-секретарь Союза ХВЕ Беларуси Александр Величко публично предостерегал общество, что БПЦ готовит конкордат с министерством образования, который обеспечит православию «монопольное право на проповедь своих идей в учебных заведениях». Кроме того, восстановлению доминирующей роли православия способствуют и нормы новой редакции белорусского закона «О свободе вероисповедания». При этом, по словам Величко, «по политическому влиянию в белорусском обществе лидирует православие, а по количеству активных верующих – протестантизм»[585].

Накануне референдума 17 октября 2004 г. лидер пятидесятников Республики Беларусь высказался однозначно против избрания Лукашенко на новый срок и, таким образом, изменения Конституции. По мнению епископа Союза ХВЕ Беларуси Сергея Хомича, верующие считают, что «необходимо придерживаться Конституции всем без исключения, большим и малым. Конституция ясно определяет сроки. А если мы начнем менять Конституцию, то это может принести вред. Не только эту статью поменять, а еще какую другую. Я сторонник того, чтобы Конституция была неизменной, ненарушаемой никем»[586].

Упорядочивание политики по отношению к религиозным объединениям в