Память Вавилона - Кристель Дабо

– А вы уверены, что Амбруаз вам друг?

– Вам лучше уйти, – прозвучал чей-то голос.

Торн и Офелия обернулись. В дверном проеме в окружении небольшого взвода роботов показалось кресло на колесах. С механическим жужжанием Амбруаз въехал в комнату. «Перевернутые» руки юноши судорожно сжимали ручки кресла.

– Уходите!

Офелия проглотила застрявший в горле комок. В голосе Амбруаза звучал не приказ, а мольба, обращенная к ней и только к ней. А она не знала, что ответить.

Потянув за шарф, она высвободила рот.

– Я пришла за своей сумкой. Но что с вами случилось? Я вас больше не узнаю.

Амбруаз широко раскрыл свои оленьи глаза. В тот день, когда они встретились, он смотрел на нее с добродушным любопытством. Теперь же разглядывал как нечто диковинное и… опасное.

– Мне кажется, вы не та, за кого себя выдаете.

Сердце Офелии замерло. Как он раскрыл обман? Неужели шарф выдал ее?

Глубочайшее замешательство, отразившееся на лице девушки, похоже, окончательно разочаровало Амбруаза.

– Значит, я не ошибся. С самой первой минуты я заметил в вас… Но я не думал… – Умолкнув, он тяжело вздохнул и с бесконечной кротостью повторил: – Вы должны уйти, miss. Please.

– Иначе что?

Торн говорил совершенно спокойно, однако взгляд противоречил его мирной интонации. Офелия съежилась. Если Торн перестал разговаривать как Лорд Генри, значит, он готов на все.

– Иначе все завершится очень плохо, – ответил Амбруаз.

Мягкие черты его лица исказила горестная гримаса, а глаза продолжали умоляюще смотреть на Офелию.

– В любом случае, – сдавленно добавил юноша, – добром это не кончится. В конечном счете, miss, ведь именно вы провоцируете разрушение ковчегов…

Очки на носу Офелии окрасились в зеленый цвет.

Торн устало усмехнулся.

– Я хочу сэкономить наше время, – сказал он, обращаясь к Амбруазу. – Вы ведь состоите на службе у Бога?

Едва Торн произнес последнее слово, как все роботы, до сих пор смирно стоявшие за креслом, пришли в движение. Размеренным шагом они заполнили гардеробную, окружив Торна, Амбруаза и Офелию, потом, как дети, взялись за руки – большие безликие дети – и образовали вокруг них хоровод. Едва круг замкнулся, сверкнула сталь, до дрожи перепугавшая шарф Офелии. Десятки, сотни острых кинжалов вырвались из железных тел. То малое сходство с людьми, которым роботы обладали, исчезло полностью: теперь они представляли собой смертельную западню, непреодолимый барьер, ощетинившийся острыми лезвиями.

Амбруаз неловко оперся о ручки кресла.

– Очень жаль, – вздохнул он. – Вам не следовало этого говорить.

– Призовите их к порядку, – приказал Торн.

Офелия с тревогой взглянула на него. Торн не повысил голос, не сделал ни единого движения, однако его пальцы с такой силой обхватили набалдашник трости, что суставы побелели. Когти Торна почувствовали угрозу. И он прилагал все усилия, чтобы сдержать их. Тесная гардеробная не позволяла ему отойти подальше от Офелии и Амбруаза, не напоровшись на оружие роботов.

– Амбруаз, пожалуйста! – взмолилась Офелия. – Я знаю, вы не желаете нам зла. Отзовите ваших слуг и верните мне мою сумку.

Но подросток с несчастным видом покачал головой.

– Я не могу, miss.

Офелия ощутила, как пробудились ее собственные когти. Торн, похоже, напрягал каждый мускул, препятствуя свойству Драконов выплеснуться наружу. Его когти не причинили бы вреда роботам, но могли располосовать и ее, и Амбруаза, как бумагу.

– Отзовите их, – настаивала Офелия, вглядываясь в отчаянное лицо юноши.

– Он не может.

Эти слова пропел легкий, словно трепет крыльев бабочки, голос, и они разнеслись по всей анфиладе комнат.

Голос Лазаруса.

– А я могу. Вольно, boys.

В ту же секунду роботы с металлическим звоном убрали свои кинжалы, разомкнули круг и удалились медленной поступью.

На пороге комнаты стоял Лазарус. Сняв свой высоченный цилиндр, он поклонился, и серебряный водопад волос заструился по его плечам.

– Мистер и миссис Торн, я рад приветствовать вас у себя в доме! – провозгласил он. Теперь, раскрыв свою подлинную сущность, Лазарус уже не картавил. – Если бы вы подождали меня в Мемориале, я бы охотно взял вас на борт своего лазарустата. Надеюсь, вы не откажетесь пройти со мной в гостиную, – добавил он, водружая на голову цилиндр. – Там мы сможем спокойно поговорить, ведь нам предстоит чрезвычайно интересная беседа!

Мелодично позвякивая ложечкой, Лазарус разбалтывал в фарфоровой чашке шестой кусок сахара, медленно растворявшийся в чае. Подобно прилежному ученику, он от усердия даже высунул кончик языка, отчего лицо его выглядело невероятно забавным.

Тем не менее Офелии при взгляде на него было не до смеха.

Устроившись на краешке дивана вместе с шарфом, ревниво свернувшимся клубочком у нее на коленях, девушка не прикоснулась ни к чашке с чаем, ни к печенью, которое принес робот-мажордом Уолтер. Она чувствовала на себе удрученный взгляд Амбруаза: с момента возвращения отца подросток больше не произнес ни слова. Офелия покосилась на Торна, желая понять, какой тактики придерживаться. Тот сидел в деревянной позе среди разбросанных по дивану подушек, сжимая набалдашник трости, и неотрывно смотрел на Лазаруса. Он вновь держал под контролем свои когти, однако они по-прежнему оставались начеку, на каждом кончике нерва, готовые выскочить при первой же оплошности хозяина. Офелию мучила мигрень, но, даже понимая, что причина ее кроется в семейном свойстве Драконов – причинять боль на расстоянии, – она не собиралась отсаживаться подальше от Торна. Когда Уолтер принес и поставил перед ним чашку с чаем, тот немедленно вылил его в горшок с фикусом.

– Полно, полно, я никогда не стану травить гостей в собственном доме! – насмешливо заметил Лазарус. – Я и муху не могу убить, чтобы потом не испытывать угрызений совести.

Снова наползла вязкая, точно смола, тишина. Амбруаз наблюдал за Офелией, Офелия – за Торном, а Торн – за Лазарусом.

– Well! – воскликнул наконец изобретатель так громко, что его чашка подпрыгнула и звякнула о блюдце. – Я намерен играть с открытыми картами. Да, я знаю этого – назовем его Некто – и действительно довольно давно на Него работаю. Впервые я встретил Его, будучи еще молодым курсантом-виртуозом. In fact, Он явился завербовать меня. Своего рода опыт… как бы я его описал? – Подбирая нужное слово, Лазарус мизинцем сдвинул свои розовые очочки на кончик носа. – Он меня буквально заворожил. Как будто я неожиданно оказался нос к носу с братом-близнецом. Этот Некто предстал передо мной с моим собственным лицом, с моим голосом, в моей собственной форме – той самой, которую сегодня носите вы, юная lаdy, – уточнил изобретатель, заговорщически подмигнув Офелии. – Он любезно предложил мне значительные средства, чтобы я мог осуществить свою мечту – посмотреть мир. И за это попросил об одной, всего одной незначительной услуге… Good Lords! Что ты делаешь?!