Войны Митридата - Михаил Елисеев

Если говорить о римских потерях, то честно говоря, данную тему уже надоело разбирать, поскольку с этим явлением приходится сталкиваться постоянно. Поэтому просто отмечу тот факт, что катафракты пиками не только воздух кололи, но и римских всадников и пеших легионеров. Однозначно, что армия Лукулла понесла гораздо большие потери, чем те, о которых сообщил грек из Херонеи.

Трофеи, которые достались победителям, были значительны, но самым ценным из них оказалась царская диадема Тиграна. Царь был настолько перепуган, что снял с себя диадему и отдал сыну, велев бежать наследнику по другой дороге. Трудно сказать, по какой причине, но царевич отдал диадему слуге, а тот попал в плен. В итоге она оказалась у римлян.

Плутарх так охарактеризовал действия римского командующего в войне против Митридата и Тиграна: «Что касается самых способных и опытных в военном деле римских полководцев, то они больше всего хвалили Лукулла за то, что он одолел двоих самых прославленных и могущественных царей двумя противоположными средствами – стремительностью и неторопливостью: если Митридата, находившегося в то время в расцвете своего могущества, он вконец измотал, затягивая войну, то Тиграна сокрушил молниеносным ударом. Во все времена немного было таких, как он, полководцев, которые выжиданием прокладывали бы себе путь к действию, а отважным натиском обеспечивали безопасность». Как говорится, в этих войнах Луций Лициний превзошел сам себя.

Прямым следствием разгрома армянской армии стало падение Тигранокерты. Манкею и его воинам стало не до смеха, когда они увидели, что армия Тиграна разбита и уничтожена. Командир гарнизона быстро сообразил, к каким последствиям это может привести. Он прекрасно помнил, сколько в городе проживает людей, которых по приказу армянского царя выселили из родных мест и заставили насильно осесть в Тигранокерте. И если относительно адиабенцев, ассирийцев, гордиенцев, каппадокийцев и прочих выходцев из Малой Азии военачальник был спокоен, то греки вызывали у него серьезное беспокойство. Но особенно он тревожился по поводу греческих наемников, служивших под его командованием. Если они столкуются с горожанами – эллинами, то можно ожидать мятежа. И Манкей велел разоружить греков-наемников.

Те не рискнули воспротивиться воле начальства и сдали оружие, но опасаясь, что после этого их просто могут рассадить по темницам, вооружились палками, а по городу ходили только большими группами. И одновременно вступили в переговоры с греческим населением Тигранокерты. Но Манкей об этом узнал и послал своих людей арестовать заговорщиков. Однако греческие наемники были воинами опытными, что и доказали своим бывшим товарищам по оружию. Намотав на левую руку плащи и отражая такими импровизированными щитами удары, они забили палками воинов Манкея. Затем разобрали их оружие, призвали на помощь горожан эллинов и захватили участок крепостной стены между двумя башнями. А оттуда уже стали призывать римлян.

Город бурлил, как кипящий котел, и Манкей растерялся, не зная, что ему делать – то ли усмирять горожан на улицах, то ли освобождать стену от бывших наемников. Но пока он думал, Лукулл, привлеченный суетой на стенах и шумом, который доносился из Тигранокерты, решил воспользоваться моментом и начал штурм. Легионеры добежали до стены, и греки стали им помогать взбираться на неё. В суматохе римляне прорвались к воротам и распахнули их, впуская в город остальные когорты. Тигранокерты пали.

Считая, что его войска это заслужили, Лукулл отдал город легионерам на разграбление. О том, насколько страшным был погром, учиненный римлянами, свидетельствует Страбон. Географ сообщает, что Лукулл «при штурме разрушил наполовину законченное сооружение, оставив на месте только маленькое селение». Под «сооружением» ученый здесь подразумевает Тигранокерты. Добыча была огромной, но Луций Лициний решил нанести удар Тиграну в самое сердце. Он не просто взял и разрушил город, он разрешил всем тем, кто был переселен в Тигранокерты против своей воли, разойтись по домам. Да ещё денег дал им на дорогу. Как следствие, город обезлюдел, но благодаря тому, что все его жители были отпущены Луцием Лицинием в родные края, проконсул завоевал среди окрестных народов славу справедливого человека. А заодно симпатии тех, кто тяготился правлением Тиграна, но боялся против него выступить. Государство рушилось как карточный домик, а владыка Великой Армении был бессилен этому помешать.

Ситуация как под копирку напоминала ту, что сложилась после разгрома Антиоха III Великого в битве при Магнезии. Тогда повелитель державы Селевкидов совершенно растерялся, утратил волю к победе и согласился на все условия, продиктованные римлянами. Возможно, что так же поступил бы и Тигран, однако рядом с ним в этот тяжелый момент оказался человек, который смог убедить царя не отчаиваться, а продолжить борьбу. Этот человек был Митридат.

* * *

Как уже отмечалось, Евпатор откликнулся на просьбу зятя прервать поход в Понт и вернуться назад, но, зная о методах ведения войны Лукуллом, не торопился. «Как раз поэтому Митридат и не спешил, полагая, что Лукулл будет вести войну со своей обычной осторожностью, уклоняясь от битв. Он неторопливо шел на соединение с Тиграном, как вдруг ему повстречалось несколько армян, в смятении и ужасе отступавших по той же дороге. Он начал догадываться, что случилось недоброе» (Плутарх). Все главные события развивались без участия Митридата, и он мог только со стороны наблюдать за трагедией Великой Армении. Страшный разгром войск Тиграна и падение Тигранокерты случились в его отсутствие. Всё рухнуло в одночасье, толпы беглецов, охваченных паникой, измождённых и израненных, попадались навстречу Митридату, и он тщетно пытался разыскать в этом потоке своего царственного родственника.

По свидетельству Плутарха, Митридат обнаружил Тиграна в жалком состоянии и всеми покинутым. Ещё вчера грозный вершитель судеб Азии, сегодня был сброшен с небес на землю и никак не мог осознать своё новое положение. Евпатор мог только усмехнуться в душе, глядя на это жалкое зрелище. Сам он, невзирая на все удары судьбы, никогда не терял присутствия духа и не нуждался в утешениях, каждый раз находя в себе силы продолжить борьбу после поражения.

У Мемнона есть очень ценное свидетельство о том, при каких обстоятельствах произошла встреча двух царей, причём он сообщает такие подробности, которых нет у Плутарха и которые проливают свет на дальнейший ход событий. «Придя к Тиграну, Митридат ободрял его. Он облачил его в царскую одежду, не хуже той, которую тот носил обычно, и советовал, имея и сам немалую силу, собрать народ, чтобы опять отвоевать победу. Тот же поручил все Митридату, признавая его превосходство в доблести и уме, как обладавшему большей силой в войне против римлян». Судя по всему, убегая в панике с поля боя, Тигран скинул с себя не только диадему, но и другие царские регалии. Даже сменил царскую одежду на одежду простого человека, раз Митридату пришлось переодевать убитого горем зятя. Зато тот факт, что ведение дальнейшей войны армянский царь поручил Митридату, говорит о многом. И прежде всего о том, что страшное поражение заставило Тиграна по-другому взглянуть на окружающий мир и войну с римлянами. Велев своим военачальникам собирать новую армию, царь предложил Евпатору заняться подготовкой новобранцев. Понимая, что лучше тестя с этой непосильной задачей никто не справится, Тигран доверил военные дела Митридату, а сам занялся деятельностью дипломатической.