Черное Пламя - Стенли Вейнбаум

— Как скучны идеалы! — объявила она. — Мне нужно настоящее потрясение. Знаешь, на что я собираюсь посмотреть? Хочу увидеть идеальный ужас. Вот что я сделаю. Я посмотрю на абсолютный ужас!

— Нет, ты с ума сошла! Я запрещаю! Это действительно опасно.

Из другой комнаты я услышал голос ван Мандерпутца:

— Дик!

— Опасно — чушь какая! — отрезала Дениз. — Я же писательница, Дик. Все это для меня — материал. Это же просто опыт, и он мне нужен.

Опять голос ван Мандерпутца:

— Дик! Дик! Иди же сюда!

— Послушай, Дениз, — обратился я к ней, — я сейчас вернусь. Будь паинькой, ничего не трогай, пожалуйста!

Я кинулся в большую лабораторию. Ван Мандерпутц распекал своих перепуганных ассистентов.

— Эй, Дик! — взревел он. — Объясни-ка этим дурням, что такое клапан Эммериха и почему он не действует в потоке свободных электронов! Пусть увидят, что это знает даже обыкновенный недалекий инженер.

Ну, вообще-то обыкновенный инженер этого не знает, но так уж случилось, что я знал. За год или за два до того я выполнял кое-какую работенку с турбинами в Мэне, а они там используют клапаны Эммериха, чтобы избежать большой утечки электричества из своих конденсаторов огромной мощности. Вот я и начал объяснять, а ван Мандерпутц время от времени вставлял замечания в обычном дружелюбном тоне; короче, освободится я смог только через полчаса. И тут же кинулся к Дениз.

Конечно же, девушка сидела, прижав лицо к проклятой трубке!

— Дениз! — вскричал я. — С тобой все в порядке? Дениз!

Она не пошевелилась. Я просунул голову между зеркалом и концом трубки — и то, что я увидел, меня просто ошеломило. Знаете, когда умный режиссер хочет вас напугать, он не показывает чудовище — он показывает лицо человека, который это чудовище увидел. Так вот, прелестное лицо Дениз сейчас могло напугать кого угодно. Так всеобъемлющ был застывший на нем невыразимый, непереносимый ужас.

Я кинулся к рубильнику.

Дениз не пошевелилась, даже когда трубки потемнели. Я оторвал ее от стола, повернул лицом к себе. Она вскочила со стула и кинулась прочь.

— Дениз! — закричал я. — Это же только я, Дик. Посмотри же, Дениз!

Но, как только я хотел подойти к ней, она отчаянно вскрикнула и упала в обморок.

И вот — неделю спустя я сидел перед ван Мандерпутцем в его маленьком кабинете. Исаак исчез, а стол, где находилась установка, опустел.

— Да, — сказал ван Мандерпутц. — Я ее размонтировал. Одна из немногих ошибок ван Мандерпутца — оставить ее там, где парочка олухов вроде вас с Дениз могла до нее добраться. Кажется, я всегда переоцениваю интеллект других людей.

Я ничего не ответил. Я находился в состоянии крайней депрессии и был готов соглашаться с профессором.

— Отныне, — резюмирован ван Мандерпутц, — не доверяю ни чьему разуму, кроме своего собственного. Даже голове Бэкона. Я оставил этот проект, потому что, если как следует подумать, зачем миру механический мозг, если у него есть ум ван Мандерпутца?

— Профессор, — внезапно вырвалось у меня, — почему мне не разрешают увидеться с Дениз? Я приходил в больницу каждый день, и меня впустили к ней в палату только один раз — всего только раз, и с ней тут же случился истерический припадок. Почему? Что, она… — я сглотнул комок стоявший в горле.

— Она поправляется, Дик.

— Тогда почему мне нельзя ее видеть?

— Ну, — спокойно сказал ван Мандерпутц, — ты сделал ошибку, просунув свое лицо перед зеркалом. Она увидела тебя посреди того кошмара, который сама вызвала. Понимаешь? С той минуты твое лицо ассоциируется в ее мозгу со идеальным ужасом.

— Боже, Боже мой! — выдохнул я. — Но ведь она это преодолеет, правда же? Она забудет…

— Молодой психиатр, который ее лечит, — способный парень, кстати, он разделяет некоторые мои идеи — верит в то, что она от этого избавится месяца за два. Но лично я, Дик, не думаю, что когда-нибудь ей доставит удовольствие вид твоего лица, хотя я сам повидал на своем веку физиономии куда более безобразные.

— Послушайте! — взмолился я. — Послушайте, профессор! Почему бы вам не привести ее снова сюда и не дать ей взглянуть на идеально прекрасного мужчину? И тогда я… я просуну свою физиономию на это изображение! Это… это не может не подействовать!

— Быть может, — произнес ван Мандерпутц, — но, как всегда, ты чуточку опоздал.

— Опоздал? Почему? Вы же можете снова наладить ваш идеализатор! Вы ведь можете превращать время в пространство, а электроны в кванты!

— Ван Мандерпутц — само великодушие, — произнес он со вздохом. — Я с радостью сделал бы это, но все-таки теперь уже немножечко поздно, Дик. Видишь ли, сегодня в полдень она вышла замуж за этого талантливого молодого психиатра.

Ну что ж, сегодня вечером у меня свидание с Типс Альвой, и я собираюсь на него опоздать — ровно на столько, на сколько мне захочется. А потом я весь вечер буду любоваться ее идеальными губами.

За поясом астероидов

Случалось ли вам когда-нибудь остаться разом без еды, без денег и без крыши над головой? Тогда вы легко сможете представить себе мое настроение в тот вечер, когда в мою комнату заглянул капитан Гаррис Хэншоу. Уточню, это была моя комната на ближайшие двадцать четыре часа, потом я должен был или полностью расплатиться, или выматываться ко всем чертям.

Неплохое положение для парня, который совсем недавно поднимал в небо ракеты, не так ли? Но я уже полтора года был безработным пилотом — отсюда все мои проблемы.

Я даже головы не поднял, когда услышал стук в дверь, — я ведь знал, что это может быть только квартирная хозяйка.

— Не время еще! — рявкнул я. — Имею право здесь сидеть!

— Ты имеешь полное право и дальше корчить из себя чертова дурня! — произнес Хэншоу.

— А что случилось? — спросил я, открывая дверь. — Поздновато для соболезнований, тебе не кажется?

— Пришел нанять тебя на работу, — отвечал он.

— Да-а? Должно быть, роскошное местечко. Возить в тачке песок или стричь травку на лужайках? Я ведь, черт возьми, такой голодный, что почти готов за это взяться — почти, но не совсем.

— Это работа пилота, — преспокойно заявил Хэншоу.

— Да кому нужен пилот с желтой карточкой? Кто доверит свой корабль трусу? Ты что, не знаешь, что Джека Сэндза навсегда вышвырнули?

— Заткнись, Джек, — коротко оборвал он меня. — Я предлагаю тебе работу под моим началом — пилотом в новой межпланетной экспедиции на Европу.