Курс новой истории - Сергей Михайлович Соловьев

так же, утверждая, что от посажения Филиппа на испанский престол могущество Франции нисколько не увеличится; одни восхваляли мудрость Карла II, другие — умеренность Людовика XIV. Виги не смели ничего сказать против этого. И действительно, трудно было сказать что-нибудь, кроме того, что рано было хвалить умеренность Людовика XIV, что посажение Филиппа на испанский престол собственно не усиливало могущества Франции; но Франция и без того была могущественна, и король до сих пор не разбирал средств для увеличения своих владений, а теперь, в случае войны с ним, испанские Нидерланды будут в его распоряжении, и эти Нидерланды — ключ к независимым Нидерландам. Так смотрела на дело в Нидерландах воинственная штатгалтерская партия, в челе которой стоял личный друг Вильгельма, голландский ратпенсионарий Антон Гейнзиус; но большинство депутатов соединенных провинций смотрело на воцарение герцога Анжуйского в Испании как на желанный исход дела. Впрочем, и друзья английского короля были не за раздельный трактат: они не могли не сознавать, что трактат этот был ошибкою со стороны Вильгельма; Гейнзиус знал, какое отвращение питают испанцы к мысли о разделении их государства, и потому хотел безраздельного перехода испанских владений только не к бурбонскому, а к габсбургскому принцу: для этого, по его мнению, надобно было поднять в Испании национальное движение в пользу Габсбурга и выставить 70 000 войска для поддержки императора, которого побуждать немедленно вступить в Италию и заключить союз с Даниею, Польшею, Венециею, Савойею и со всеми другими государствами против Франции.

Но без Англии нельзя было ничего начинать, а в Англии дело шло дурно для Вильгельма. Министры из вигов боролись с враждебным большинством в нижней палате и с товарищами своими торийского направления, которые недавно были призваны в кабинет. Таким образом, в правительстве был раздор. В стране торийское направление усиливалось. На новых парламентских выборах тори взяли верх, потому что обещали сохранение мира. Но Людовик XIV спешил оправдать политику Вильгельма III и вигов. 1 ноября 1700 года умер Карл II испанский; наследник его, Филипп Анжуйский, отправляясь в Испанию, передал деду своему, Людовику XIV, управление бельгийскими делами, французские войска немедленно перешли бельгийские границы и захватили по крепостям голландские гарнизоны, причем в свое оправдание Людовик объявил, что он поступил так для предупреждения направленного против него вооружения Штатов.

Еще прежде занятия Бельгии французские войска перешли Альпы, утвердились в Милане и Мантуе. Виги в Англии подняли головы, их летучие политические листки призывали патриотов вооружиться для охраны голландских границ, протестантских интересов, равновесия Европы. Лондонские купцы встревожились не опасностию, грозящею протестантским интересам и равновесию Европы, они встревожились слухами, что Людовик XIV намерен запретить ввоз английских и голландских товаров в испанские колонии. В таком случае война явилась для миролюбивых англичан уже меньшим злом. От ужаса на несколько времени остановились в Лондоне все торговые сделки. Тори в свою очередь должны были приутихнуть. Но у них было большинство в парламенте; весною 1701 года парламенту был передан мемориал Голландской республики, в котором говорилось, что Штаты намерены потребовать от Людовика XIV ручательства своей будущей безопасности, но не хотят начинать дела без согласия и содействия Англии; так как из этих переговоров могут возникнуть серьезные столкновения с Франциею, то Штатам желательно знать, в какой мере они могут полагаться на Англию. Парламент согласился на то, чтобы английское правительство приняло участие в голландских переговорах, не предоставив, однако, королю права заключать союзы, настаивая на сохранении мира.

В том же месяце начались переговоры в Гааге. В первой конференции уполномоченные морских держав потребовали очищения Бельгии от французских войск и, наоборот, права для Голландии и Англии держать свои гарнизоны в известных бельгийских крепостях; кроме того, потребовали для англичан и голландцев таких же торговых привилегий в Испании, какими пользовались французы. Уполномоченный Людовика XIV, граф д'Аво, отверг эти требования и стал хлопотать, как бы поссорить англичан с голландцами, начал внушать голландским уполномоченным, что государь его может заключить с их республикою договор и на выгоднейших условиях, если только Англия будет отстранена от переговоров; в противном случае грозил соглашением Франции с Австриек) и образованием большого католического союза. Но голландцы не дались в обман: чувствуя опасность, они стояли твердо и единодушно. Голландское правительство сообщило английскому о внушениях д'Аво, причем объявило, что оно будет крепко держаться Англии. «Но, — говорилось в грамоте Штатов, — опасность приближается. Нидерланды окружены французскими войсками и укреплениями; теперь дело идет уже не о признании прежних договоров, а об их немедленном исполнении, и потому ждем британской помощи».

В палате лордов, где первенствовали виги, на грамоту Штатов отвечали горячим адресом королю, уполномочивая его заключить оборонительный и наступательный союз не только с Голландией), но с императором и другими государствами. В палате общин, где господствовали тори, не разделяли этого жара, не хотели войны, боясь, что при ее объявлении ненавистные виги станут опять в челе управления. Но делать было нечего: народ высказывался громко за войну, потому что опасения за торговые выгоды все более и более усиливались: приходили известия, что во Франции образовались общества для захвата испанской торговли, составилась компания для перевоза негров в Америку. Все торговое сословие Англии возопило об необходимости войны, в печати появились ругательства на депутатов, их обвиняли в забвении своих обязанностей, в измене. Тори видели, что если они еще далее будут противиться войне с Франциею, то парламент будет распущен и при новых выборах виги непременно возьмут верх. Таким образом, и нижняя палата принуждена была объявить, что готова выполнить прежние договоры, готова подать помощь союзникам и обещает королю поддерживать европейскую свободу.

Но морские державы одни не могли поддержать европейской свободы: им нужен был союз континентальных европейских держав, и преимущественно самой сильной из них, Австрии. Могли император Леопольд допустить, чтоб испанская монархия всецело перешла от Габсбургов к Бурбонам, и в то время, когда Австрия находилась в самых благоприятных обстоятельствах? Благодаря Священному союзу между Австриею, Венециею, Россиею и Польшею, Турция, потерпев сильные поражения, должна была сделать союзникам важные уступки. Австрия по Карловицкому миру приобрела Славонию, Кроацию, Трансильванию, почти всю Венгрию; но, кроме этих приобретений, Австрия приобрела еще ручательство будущих успехов — хорошее войско и первоклассного полководца, принца Евгения Савойского; наконец, торжество Австрии над Турциею, блестяще выгодный мир были чувствительным ударом для Франции, потому что Порта была ее постоянною союзницею против Австрии, и Карловицкий мир был заключен при сильном содействии морских держав вопреки старанию Франции поддержать войну. Все поэтому обещало, что Австрия, развязав себе руки на Востоке, ободренная блестящими успехами здесь, немедленно обратит свое оружие на Запад, примет самое деятельное участие в