Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей - Сергей Яров

Ранний вариант программы сочли в верхах чересчур жестким, и его заменили осенью 1990 г. другим, более расплывчатым и менее обязательным. Б.Н. Ельцин и его окружение тогда же настояли на том, чтобы Россия в одиночку начала выполнять программу в ее первоначальном виде. Но в конечном счете не «сработал» ни один из вариантов программы.

Программа «500 дней» в целом являлась, несмотря на ее подробность и тщательную разработку, не столько экономическим, сколько политическим и даже психологическим документом эпохи. Ее достоинством были не предложенные ею «антикризисные» меры, а то, что впервые устанавливались точные и предельные сроки их осуществления. Несомненно, это была реакция на бесплодные, длившиеся годами разговоры о рынке. Утопизм программы «500 дней» заключался не в том, что выдвинутые ею меры были малоэффективны, а в том, что она не определила механизмов их выполнения. В ней, как это ни парадоксально, в первую очередь были отмечены административные рычаги перехода к рынку, — но последние к тому времени уже не действовали.

Можно перечислить ряд важнейших причин, обусловивших экономический распад страны. Это, во-первых, мощная инфляция, которая вызывалась, прежде всего, ощутимым уменьшением доходов от продажи нефти (из-за сокращения ее производства и падения цен на нее), а также вина и водки — вследствие антиалкогольной кампании 1985–1986 гг. Немаловажную роль в образовании бюджетного дефицита сыграла и перекачка средств в машиностроение в 1985–1987 гг. Это, пожалуй, стало единственным заметным последствием курса «ускорения»: иных дивидендов он не принес. Окончательно доломал прежний финансовый механизм отказ республик и даже отдельных областей перечислять причитающуюся с них сумму платежей в общесоюзный бюджет. Этот процесс приобрел особый размах и остроту к 1991 г., во время политического и национального распада СССР.

Во-вторых, одной из основных причин экономического развала стало ослабление и обрыв хозяйственных связей между различными регионами страны. В-третьих, здесь сказалось и нарушение прежних принципов управления промышленностью. Были существенно ослаблены административные рычаги, позволявшие удерживать промышленное производство на прежнем уровне, но это не компенсировалось упрочением необходимых экономических рычагов.

Получив относительную свободу промышленные предприятия прежде всего начали погоню за прибылью, не считаясь с общественными интересами. Произвольное увеличение зарплаты основывалось не на повышении производительности труда, а на установлении необоснованно завышенных цен, на выпуске только дорогостоящей продукции в ущерб дешевой. Это в свою очередь еще больше разрыхляло прежние устои ценообразования, создавая дефицит одних товаров и перепроизводство других. Началось «бегство от рубля» — неизбежное в условиях обесценивания денег. Уже в 1990 г. Горбачев заявил, что связи между предприятиями приобрели натуральный характер: расплачивались не деньгами, а товарами. В 1991 г. натурализация экономики приняла угрожающие размеры. Склады были полны товарами, которые из-за галопирующей инфляции поставщики старались придерживать до лучших времен.

Такие «перекосы» имели роковые последствия для экономической системы, действовавшей (с не очень значительными подправлениями) десятилетиями. Их уже нельзя было устранить — по причинам и политическим, и идеологическим, и техническим. Не существовало такой политической силы (и не могло быть после августа 1991 г.), чей вес был бы достаточен для защиты прежнего экономического курса. Не было возможности убедить в выгодах «командной экономики» миллионы россиян, видевших в начале 1990-х гг. в рынке едва ли не чудодейственное средство спасения страны от краха. И никто не мог повернуть вспять рыночные процессы в экономике, ставшие необратимыми. Противоречия старой экономической системы могли теперь устранить лишь одним способом — ломкой самой этой системы.

В 1985–1986 гг. экономические показатели по многим позициям улучшились, и это оценивалось как немаловажный аргумент в пользу продолжения «перестройки». Однако уже в последующие два года стало ясно, что решающего экономического перелома ожидать нельзя. С конца 1989 г. обнаружилось падение объемов промышленного производства, приобретшее в 1991 г. «обвальный» характер.

Таблица 58

Основные показатели экономического развития СССР в 1985–1990 гг. (в % к предыдущему году)

В 1986–1990 гг. среднегодовые темпы прироста валового общественного продукта сократились по сравнению с 1981–1985 гг. с 3,3 до 1,8 %, национального дохода с 3,2 до 1,3 %, продукции промышленности с 3,6 до 2,5 %. В 1991 г. произведенный национальный доход союзных республик (без Прибалтики и Грузии) составил 90 % от уровня 1990 г., производительность труда — 92,1 %.

Таблица 59

Производство важнейших видов промышленной продукции в 1985–1990-х гг.

(* Без учета Грузии и Прибалтики.)

Наилучшим для сельского хозяйства был 1986 г. — индекс прироста продукции составил тогда 105,3 % по сравнению с предыдущим годом. Позднее он неуклонно сокращался и составил в 1990 г. 97,1 % от уровня 1989 г., а в 1991 г. (без учета продукции Грузии и Прибалтики) — 93 % от уровня 1990 г.

Таблица 60

Валовой сбор сельскохозяйственных культур в 1985–1990-х гг. (млн т)

В 1991 г. сборы зерна составили (без учета Грузии и Прибалтики) 154,7 млн т, сахарной свеклы 64,9 млн т, картофеля 61,3 млн т, овощей — 28,5 млн т. Посевные площади в 1985–1990 гг. сократились с 210,3 до 208,0 млн гектаров.

Таблица 61

Производство основных видов животноводческой продукции в 1981–1985 гг.

(* Без учета Грузии и Прибалтики.)

Поголовье скота сократилось с 351,8 млн голов в 1987 г. до 337.8 млн голов в 1991 г. Несколько увеличилось в 1986–1991 гг. количество скота (особенно лошадей, коз и овец) в личных подсобных хозяйствах крестьян.