Продажное королевство - Ли Бардуго

Джеспер чувствовал жар его тела. Скользнул руками к шее, отклонив голову парня назад и моля о большем.

Земенец испытывал непреодолимое желание. Он хотел поцеловать Уайлена еще со времени их знакомства, когда впервые увидел его, помешивающего химикаты на том жутком кожевенном заводе – рыжие кудри намокли от жара, кожа такая нежная, что, казалось, ее можно ранить, если дыхнуть слишком сильно. Парень выглядел так, словно попал не в ту сказку; принц, ставший нищим. С тех пор Джеспер застрял где-то между желанием подколоть избалованного маленького купца, чтобы тот залился краской, и пофлиртовать с ним в тихом уголке, просто посмотреть, что произойдет. Но в течение долгих часов, проведенных в Ледовом Дворе, его отношение к Уайлену изменилось. Он чувствовал нечто большее, что-то пришло в его жизнь вместе с неожиданной смелостью Уайлена, с его широкими глазами, щедро смотрящими на мир. Из-за этого Джеспер ощущал себя бумажным змеем на веревочке, поднимающимся и падающим вниз, и ему это нравилось.

Так куда же подевалось это чувство сейчас? Его пронзило разочарование.

«Дело во мне? – подумал стрелок. – Может, я слишком долго не практиковался?» Он прижался ближе, позволив поцелую углубиться, пытаясь обрести это безрассудное ощущение подъема и падения, и подтолкнул Уайлена спиной к роялю. Услышал, как тренькнули клавиши – тихая, диссонирующая музыка. «Подходит под обстановку, – подумал он. А затем: – Если я могу думать о метафорах в такой момент, что-то определенно не так».

Джеспер отстранился и опустил руки, чувствуя себя невыразимо неловко. Что люди говорят после ужасного поцелуя? Ему никогда не приходилось задумываться о таких вещах.

И тут он увидел изумленного Кювея, стоящего в дверном проеме с открытым ртом и широко распахнутыми глазами.

– Что? – поинтересовался Джеспер. – Шуханцы не целуются до обеда?

– Мне откуда знать, – кисло ответил парень.

«Не Кювей».

– Ох, святые, – простонал стрелок. В двери стоял не Кювей. Это был Уайлен Ван Эк – подающий надежды эксперт по взрывчатке и богатенький мальчик, вставший на путь преступлений. И это значило, что он только что поцеловал…

Настоящий Кювей издал ту же вялую ноту на рояле, бесстыдно улыбаясь ему и глядя сквозь густые черные ресницы.

Джеспер повернулся обратно к двери.

– Уайлен… – начал он.

– Каз ждет нас в гостиной.

– Я…

Но Уайлен уже ушел. Джеспер уставился на пустой дверной проем. Как он мог совершить такую ошибку? Уайлен выше Кювея, его лицо – уже. Не будь Джеспер таким взбешенным и взволнованным после драки с Казом и ссоры с отцом, то ни за что бы их не перепутал. А теперь он все испортил.

Джеспер обвинительно ткнул пальцем в шуханца.

– Почему ты ничего не сказал?!

Кювей пожал плечами.

– Ты был таким отважным на Черной Вуали. А поскольку мы все, скорее всего, умрем…

– Проклятие! – выругался Джеспер, направляясь к выходу из комнаты.

– Ты очень хорошо целуешься, – крикнул Кювей ему вслед.

Стрелок обернулся.

– Насколько хорош твой керчийский на самом деле?

– Вполне сносный.

– Отлично, тогда, надеюсь, ты в точности поймешь, что я имею в виду, когда говорю, что от тебя гораздо больше неприятностей, чем ты того стоишь.

Лицо Кювея озарилось сияющей улыбкой, вид у него был чересчур довольный собой.

– А Каз думает, что я очень даже много стою.

Джеспер закатил глаза к небу.

– Да уж, ты прекрасно вписываешься в нашу компанию.

Они вновь собрались в гостиной. По просьбе Нины Колм заказал еще одну порцию вафель и тарелку клубники со сливками. Большую часть стены номера украшало зеркало, и взгляд Матиаса постоянно притягивало к нему. Казалось, будто он смотрел в другую реальность.

Джеспер снял обувь и сел на ковре, поджав колени к груди и кидая вороватые взгляды на Уайлена, который устроился на диване и, похоже, намеренно не обращал внимание на стрелка. Инеж залезла на подоконник, ее чувство равновесия было настолько совершенно, что девушка казалась невесомой – птичка, готовая взлететь. Кювей притулился в углу дивана, положив рядом с собой открытый блокнот, а Каз расположился в фиолетовом кресле с высокой спинкой, закинув больную ногу на маленький стол и оперевшись на трость. Каким-то образом он успел зашить порванный рукав рубашки.

Нина свернулась на диване рядом с Матиасом, положив голову ему на плечо и подобрав ноги под себя. Ее пальцы испачкались в клубничном соке. Матиасу было странно сидеть подобным образом. Во Фьерде даже женатые пары не любили проявлять свои чувства на публике. Они держались за руки и могли станцевать на балу. Но ему нравилось так сидеть, и, хотя Матиас не мог до конца расслабиться, он боялся шевельнуться, чтобы Нина не отодвинулась от него.

Исключительно присутствие Колма изменило изображение в зеркале. Из-за него они казались менее опасными, словно были не бандой, пробравшейся в Ледовый Двор и обманувшей фьерданских военных, руководствуясь исключительно собственным умом и отвагой, а просто кучкой детей, измотанных после особо крутой вечеринки в честь дня рождения.

– Хорошо, – начала Нина, слизывая клубничный сок с пальцев таким способом, что Матиас полностью утратил способность рационально мыслить. – Когда ты говоришь об аукционе, ты же не имеешь в виду на самом деле…

– Кювей продаст себя.

– Ты совсем обезумел?

– Полагаю, тогда бы мне жилось гораздо счастливее, – ответил Каз. Затем опустил руку в перчатке на свою трость. – Любой гражданин Керчии и любой свободный гражданин, который приезжает в Керчию, имеет право продать себя в личное пользование. Это не просто закон, а торговля, и для Керчии нет ничего более святого. У Кювея Юл-Бо есть священное право – одобренное Гезеном, богом предпринимательства и торговли, – предложить свою жизнь на рынке. Он может продать свои услуги на аукционе.

– Ты хочешь, чтобы он сам себя продал по высочайшей цене? – спросила Инеж с недоверием.

– По нашей высочайшей цене. Мы подправим результат, и сокровенное желание Кювея сбудется – он получит жизнь за потягиванием чая из самовара в Равке.

– Мой отец ни за что этого не допустит, – возразил Уайлен.

– Он будет не в силах нам препятствовать. Контрактный аукцион находится под защитой высших законов города – светского и религиозного. Как только Кювей вынесет свои услуги на рассмотрение, никто не сможет остановить аукцион, пока торги не завершатся.

Нина покачала головой.

– Если мы объявим аукцион, шуханцы в точности узнают, где и когда его искать.

– Это тебе не Равка, – сказал Каз. – Это Керчия. Торговля священна и защищается законом. Торговый совет обязан следить за тем, чтобы аукцион проходил без помех. На это направят силы всей городской стражи, и устав аукциона требует, чтобы Совет приливов тоже оказал содействие. Торговый совет, городская стража, Совет приливов – все, кто нужен, чтобы защитить Кювея.