Принц для сумасшедшей принцессы - Татьяна Устименко

Моя раненая левая рука онемела от плеча до кончиков пальцев, свисая будто плеть и превратившись в никчемный груз. Меня лихорадило, по спине сбегали струйки холодного липкого пота, а лоб пылал, словно в огне. Зеркала визуально нарушали обзор, сбивая меня с толку. Мне казалось – я иду по бесконечному коридору, ведущему к пропасти без дна, способной поглотить и душу, и тело. Падаю в бездну безысходности и страха.

Выпад, контратака, защита… Наверно, это длилось уже очень долго, совершенно измучив меня, но никак не отразившись на не ведающем усталости призраке. Полумгла свистнула у меня над головой, чуть не задев волосы, в опасной близости от макушки. Я ответила сдвоенным ударом, отбитым настолько молниеносным поворотом кисти лжеАстора, что впору было кричать от бессильной ярости и осознания: мне его не победить. В итоге он вымотал меня почти до потери чувств и загнал в угол, заставив упереться спиной в стык двух зеркал – холодных, как лед на высокогорном леднике, и таких же равнодушных. Его лицо придвинулось максимально близко, смущая видом любимых очертаний и одновременно отпугивая блямбами мертвых бельм. И тогда я послушалась своего сердца, подсказывающего мне действовать наперекор здравому рассудку.

– Астор, не убивай меня, – попросила я, опуская дагу. – Не сироти собственного сына! У него же нет никого, кроме матери…

Призрак вздрогнул всем телом, по его бледному лицу прошла нервная судорога, придавая ему осмысленное выражение. Рука, сжимающая Полумглу и приставленная к моему горлу, опустилась.

– Астор, я люблю тебя! – тихонько шептала я, мысленно сотни и сотни раз проклиная себя за эту жалкую попытку обмануть пусть не свое сердце, но его – этого неживого фантома. – Астор, чем я могу тебе помочь?

И вдруг случилось невероятное. В глубине его груди неожиданно родился натужный, клекочущий стон, мучительно прорывающийся наружу.

– У-у-у-бей меня-а-а… – надрывно выдавил он, а в его слепых глазах мимолетно зажглись и потухли две яркие золотые искорки. – Про-о-о-шу-у-у…

– Нет, – закричала я, через силу поднимая свою непослушную руку и прикасаясь к его холодному подбородку, гладя и лаская щеки, цепляясь за него, будто за спасение от любого зла и искупление всех грехов. – Нет!

– У-у-у-бей! – жутко тянул он, корчась от какой-то иной, недоступной мне боли. – Ради-и-и Лю-у-юция-а-а…

Я не смогла вынести этого кошмара. Я приставила Алатору к его межключичной ямке и одним коротким ударом вогнала клинок в горло псевдо-Астора. Фантом захрипел и повалился мне на руки, чуть не увлекши за собой на пол… А зеркала внезапно вскрикнули, словно живые, и разлетелись на тысячи мелких осколков, усыпав меня дождем серебряных брызг, так похожих на искры свадебного салюта…

«Ой, – суеверно вздрогнула я. – Разбитое зеркало – это же гоблински плохая примета, угрожающая виновному в сем печальном деянии чем-то весьма нехорошим, а именно: семью годами тотального невезения. Сбудется или нет?..»

Мысленно поругивая себя за глупость и предвзятое отношение к самым обычным происшествиям, а заодно и за веру в пустопорожние бабьи сплетни, я перевела взгляд вниз.

У моих ног лежала умирающая Ринецея…

– Каждому по заслугам – помнишь! – насмешливо каркнула она, выплевывая кровавые сгустки. – Вот так-то, дурочка!

– Зачем? – растерянно всхлипнула я, неловко плюхаясь рядом, вытягивая Алатору из раны демоницы и пытаясь зажать ее ладонями. – Зачем?

– Бесполезно, – почти довольно простонала она, с непонятной жалостью глядя на меня. – Эта рана смертельна!

– Хранитель говорил, что Радужный уровень принимает лишь тех, чьи помыслы чисты, и сурово наказывает преступников! – вспомнила я, обнимая демоницу и бережно укладывая ее голову к себе на колени. – Покайся, сестра, и спокойно уйди в Обитель затерянных душ для перерождения…

– К гоблинам это хваленое перерождение! – перебила меня демоница, крепко сжимая мои пальцы. – Знаешь, мы ведь с тобой очень похожи! Я тоже пыталась спасти мир, правда, на иной – на свой лад…

– Да? – Я оторопело разглядывала ее залитое кровью лицо, подмечая в нем нечто новое, светлое, не понятое мною ранее. – Может, мы еще сумеем излечить тебя?

– Поздно, – просипела демоница. – Ты мне лучше племянника сбереги, дурочка! И еще, – она лукаво улыбнулась, – в зале спутниковой связи ты найдешь инструкцию, которая поможет тебе проникнуть внутрь корабля демиургов и уничтожить его…

Я потрясенно приоткрыла рот.

– Я знаю – ты сможешь это сделать, – с напором добавила Ринецея, – я в тебя верю.

Ее дыхание стало редким и прерывистым, зрачки сузились и закатились.

– Спаси Астора, – молила она едва слышно, требовательно сжимая мои пальцы. – Обещай…

– Обещаю! – рыдала я, смешивая свои слезы с ее слезами, а свою кровь с ее кровью.

Демоница захрипела, вплотную притягивая меня к своим губам.

– Скажи мне это еще раз, – вдруг стеснительно попросила она, широко распахивая прекрасные черные ресницы. – Пожалуйста!

– Сестра, – я нежно поцеловала умирающую Ринецею в лоб, – моя любимая сестричка!

– Хорошо, – счастливо выдохнула она, – как же мне хорошо…

Ее глаза остановились и начали стекленеть, руки похолодели…

А спустя всего несколько минут я бережно прикрыла ее веки и поцеловала мертвую Ринецею еще много-много раз, прощаясь с той, которая сумела подтвердить мои слова: в мире не существует безнадежно плохих людей – просто есть те, которые по какой-то причине пока еще не стали хорошими. Добро дремлет в любом из нас, ожидая момента своего пробуждения. Добро вечно живет в каждом, потому что оно – бессмертно.

Я долго думала, стоит ли мне срезать с ее лица кожу, некогда принадлежавшую богине Аоле, но мертвая плоть все решила за меня, начав разлагаться с неимоверной скоростью, и вскоре от тела моей бывшей врагини осталась лишь лужица желтой лимфы да плавающая в ней прядь черных волос. И тогда я не стала понапрасну спорить с судьбой, а со страдальческим стоном кое-как поднялась на ноги и отправилась искать документ, завещанный мне скончавшейся демоницей. Документ, от которого теперь зависело будущее всего нашего мира.

Я нашла аптечку и перевязала свою рану, впрочем и так уже начавшую затягиваться. Попетляла по этажам Обители, заглядывая во все двери и изумляясь обилию всевозможной аппаратуры, большая часть которой давно вышла из строя и годилась лишь в металлолом. Наглядная иллюстрация к ущербному процессу эволюции необразованной твари: пока демоница научилась пользоваться техникой демиургов, она необратимо испортила основную часть хрупких микропроцессорных устройств. Но сердце Обители, ее главный командный пункт, еще функционировал.

Зал спутниковой связи оказался большой светлой комнатой, заставленной компьютерными мониторами, подключенными к парящим над планетой спутникам. Я с интересом прошла между рядами управляющих консолей, работающих в автономном режиме и не нуждающихся в контроле операторов. Восхищенно поцокала языком, распознав в транслируемых из космоса картинках и пустыню Рохосса, и вечнозеленый лес Поющего Острова, покрывающий склоны горы Ранмир, и главную торговую площадь нарронской столицы.