Женское счастье - Наталья Никишина

Он явился к нам в день бракосочетания и со слезами отказался от руки моей Лялечки, потому что полагал, что немедленно вылетит с миллионершей на Гавайи. Когда он опомнился, было уже поздно, и Лялька его, конечно, не простила. Пожалуй, этот театр тоже может пригодиться, решила я. И несколько успокоилась. А зря.

…Понюхав несколько дней различные «рейды» и «кобры», я заработала аллергию и прозвище «маман-токсикоман», но жених не самоустранился. Шостакович и Прокофьев не произвели на него никакого впечатления. Он заметил только, что Прокофьев несколько сух. А Шостакович слишком любит спецэффекты. С этим утверждением я не могла не согласиться, и голова перестала болеть. Правда, у чудовища обнаружилось слабое место — компьютер, но эта замечательная машина настолько пригодилась мне в моей работе, что у меня просто не поднялась рука заразить ее вирусом. Помимо компьютера выяснилось, что жениха зовут Кирилл. Честно говоря, это мое любимое имя. Но не такой я человек, чтобы отступить от заранее выработанного плана. Каково же было мое горькое разочарование, когда «миллионершу», роль которой исполняла бессменная Галина, он приволок к нам в дом. И сказал при этом Лялечке: «Лялька, гляди, какая тетка! Давай с ней потусуемся!» Лялька, которая тетю Галю знает с младенчества, конечно, потусоваться согласилась. Но потом недвусмысленно поинтересовалась у нас с Галкой, что это за водевильчик мы затеяли. Впрочем, Кирилл зла на нас не держал и очень смеялся.

Он пристроил кошку, которая, оказывается, была котом, к своей бабушке. Чтобы я то и дело не падала в обморок, купил мне путевку в санаторий. Испугавшись его бандитского вида, к нам перестала забегать настырная соседка, надоевшая мне до смерти. Но смирилась я только на свадьбе, узнав в Кирилловых родителях своих друзей по университету. С мужем мы помирились. Да и из-за чего нам теперь ссориться? Лялечка с Кириллом живут отдельно и ходят к нам в гости. По четвергам.

Ты стоишь у окна и куришь. На улице — черная беспросветная ночь. И в твоем сердце — черная беспросветная ночь. Повод для этого самый подходящий: муж до сих пор не пришел домой с работы.

При слове «работа» ты саркастически усмехаешься: интересная у него работа, увлекательная и творческая. Ты ждешь его, чтобы высказать ему в глаза все, что о нем думаешь. Может быть, даже разбить о его голову вазу, подаренную вам к свадьбе.

Ты готовилась к этому событию весь день. Ты решила выглядеть грозно и ослепительно. Ты выкрасила волосы в апельсиновый цвет и накрасила ногти зеленым лаком. Ты хороша, как никогда. С бледным и вдохновенным лицом ты ожидаешь его, проклятого, на суд и расправу.

О, как ты не права! По собственному опыту я знаю, что нужно сделать все наоборот.

…О том, что мой благоверный собирается собственноручно разрушить наше семейное гнездышко, которое я вью уже четыре года, я догадалась практически сразу. Сердце мое замерло, когда я услышала, как он поет в ванной арию Ленского. Последний раз я слышала его гнусавый тенор, доносящийся из мест общего пользования, года два назад.

Я поняла, что в мужниной душе наступила неурочная весна. Дурным признаком, подтверждающим мою догадку, явилось то, что он стал со мной предупредителен и даже заискивал по пустякам. Он дважды самостоятельно сходил в булочную, один раз выгулял собаку и трижды вбил гвоздь. Один и тот же гвоздь, поскольку после каждого забивания гвоздь выпадал.

Его невероятная энергичность меня не только потрясла, но и испугала. А вы бы не испугались, если бы привычный предмет меблировки вдруг ожил и начал перемещаться в пространстве. Естественно, я тут же заподозрила, что Иннокентий влюбился. Видимо, его семейный цикл исчерпывался четырьмя годами, и наша семейная лодка дала течь.

Конечно, другая женщина запаниковала бы, стала бы метаться, нагнетать атмосферу. Но только не я! Я затаилась и почти перестала дышать. Я постаралась, чтобы Кеша практически не ощущал моего присутствия.

И своего добилась: от безнаказанности он расслабился и окончательно обнаглел. Он менял белые сорочки ежедневно! У него появились галстуки оригинальных расцветок. Он без напоминаний брился и чистил ботинки. Но я молчала и только подсовывала ему модную туалетную воду, гладила рубашки и покупала носки. Зачем? А чтобы он понравился своей избраннице и чтобы она не отказала моему мужу.

Нет, я не идиотка. Просто я — дальновидная. Мужчина, которому отказывают, идет на все, на самые непредсказуемые действия. Романтическая любовь намного страшнее для жены, чем наличие штатной любовницы.

А мой Иннокентий просто расцвел: он похудел и похорошел, начал шутить и слегка подпрыгивать при ходьбе. Когда он засобирался в «служебную командировку» по делам своего управления канализацией и стал тщательно отбирать гардероб для поездки, я поняла: свершилось. Роман перешел в стадию конкретики. Вот тут-то и началась моя партизанская война.

Когда-то я прочла китайскую сказку. В ней одна хитроумная женщина давала совет своей воспитаннице, которую покинул муж. Она велела ей не краситься, не привлекать к себе внимания, ходить в старой одежде. Когда китаянка переждала время увлечения своего мужа новизной, она вдруг появилась — сияющая и прекрасная. Муж полюбил ее вновь. И они стали жить-поживать.

Что ни говори, а что-то в этом есть. Я решила последовать этой тактике с поправкой на современность. Жене китайского мандарина как-то легче не попадаться на глаза мужу. Ведь мы с Иннокентием живем в однокомнатной квартире. И все же я решила совершить это превращение. С каждым днем из молодой, яркой, привлекательной женщины я все больше превращалась в существо серое и бесполое. Муж, наоборот, ходил, распустив хвост, как павлин.

В это время мне пришла в голову прекрасная мысль, как обезопасить себя от прямого выяснения отношений. Я обмоталась шерстяным платком и начала постанывать при ходьбе. Муж вежливо обеспокоился. Но главное — он не решался поговорить со мной об уходе. Кто же станет говорить об этом с больной женщиной? Время шло. Я делала вид, что Кешины приходы в родной дом в три часа ночи — явление мне безразличное. К торжественному моменту его проскальзывания в квартиру я якобы беззаботно спала, но на плите стоял горячий ужин. Он его съедал и отправлялся в супружескую, то есть мою, постель — грезить о своей прекрасной возлюбленной…

Возлюбленная начала проявлять признаки нетерпения. Иннокентий стал приходить несколько раньше, и настроение его упало на градус-другой. А дома его ждала я — преданная, верная, незаметная. Просто не жена, а старая солдатская шинель. Конечно, время от времени он пытался со мной поговорить. Но как только он произносил роковые слова: «Дорогая, у меня к тебе важный разговор», у меня начинался «сердечный приступ» или «головокружение». А все остальное время я окружала его неусыпной заботой и ласковым ненавязчивым вниманием. В конце концов, я прожила с этим самодовольным экземпляром мужской породы целых четыре года и мне ли не знать его дурацких привычек вроде пристрастия к тыквенным семечкам и чтению газет в ванной?

Мне кажется, что иногда он хотел рассказать мне все как настоящему другу. Но этого я ему позволить не могла. И как только он начинал кряхтеть, сопеть и покашливать, я, понимая, что дело идет к исповеди, отвлекала его внимание новым триллером в блестящей обложке или бутылкой кока-колы. Кеша переключался, и я вздыхала спокойно. Ведь знать что-либо наверняка мне было ни к чему, как-никак я собиралась и собираюсь прожить с Кешей до самой глубокой старости.