Обреченный убивать - Виталий Гладкий

Вот тут-то все и произошло.

Момента нападения псов не заметил никто. Видимо, их тренировали не подавать голос, а убивать.

Что-то более темное, чем окружающее нас пространство, мелькнуло перед глазами, и я чудом увернулся от щелкнувших медвежьим капканом здоровенных клыков. Я услышал, как кто-то тихо охнул рядом, и шум падения грузного тела дал мне понять, что бросок другого пса-убийцы достиг цели.

Впрочем, мне было не до размышлений – мой пес, обозленный промахом, летел торпедой на грудь.

Но я уже был готов его встретить, как нужно. Будто что-то щелкнуло у меня в голове, и все мои чувства обострились до предела.

Несмотря на кромешную мглу, я каким-то сверхъестественным зрением увидел это чудище – по-моему, мастифа или что-то наподобие, – и, когда пес уже готов был сомкнуть челюсти на моей шее, я схватил его за горло и рухнул на землю, в перевороте накрыв пса своим телом…

Я вдавливал его в землю до тех пор, пока не почувствовал, как судорога смерти пробежала по каменным мышцам пса и последний вздох вместе с чуть слышным хрипом не вышел через разорванное моими руками горло.

Поднявшись на ноги, я едва разогнул скрюченные в неистовом усилии пальцы и поторопился пучком травы стереть кровь с рук. В это время сбоку раздался шорох, и я молниеносно обернулся, готовый к новой схватке.

– Тихо, Ерш… – Голос Волкодава. – Это я…

– Что там у тебя?

– Я в порядке, а вот шеф… Эта сука едва не отправила его на тот свет. Вцепилась, как клещ, и грызла, пока я хребет ей не сломал. Моб твою ять… – выругался он с чувством.

– Он может идти?

– Смогу… – прохрипел рядом знакомый голос. – Шея цела, вот только плечо…

– Я сейчас перевяжу! – бросился к своему шефу Волкодав.

– Некогда. Лучше поспешим. Я потерплю. – Истечете кровью.

В голосе Пятьдесят Первого послышались теплые взволнованные нотки.

– Я сделал тампон из рубахи. Вперед! – внезапно окрепшим голосом скомандовал шеф Волкодава.

Мы пошли цепочкой: впереди Пятьдесят Первый, я – замыкающий. На наше счастье, до самого забора неприятных сюрпризов больше не случилось.

Забор мы, несмотря на его приличную высоту, перемахнули быстро. Единственная задержка случилась только на обратной стороне – шеф Волкодава на несколько минут потерял сознание.

Пользуясь его состоянием, Пятьдесят Первый с моей помощью наложил ему на раны импровизированную повязку уже из своей рубахи. А для руки сделал перевязь из брючного ремня.

Вскоре очнувшийся шеф сделал вид, что не заметил этой заботы. Но голос его стал помягче, почеловечней, что ли.

Дальше мы уже ползли – здесь могли таиться не только спецназовцы, но и люди хозяина дачи. Шеф Волкодава держался молодцом, только тяжело, с хрипом дышал.

Мы помогали ему, как могли…

Охранников периметра мы с Волкодавом заметили одновременно. Да и как было их не заметить, когда они курили в рукав, пренебрегая всеми канонами маскировки.

Правда, дыма мы не чуяли – ветер дул от нас, – зато светлячки сигарет, пару раз сверкнувшие в ночи, выдали их с головой.

Оставив шефа, мы подползли к ним вплотную. На наше счастье, их было всего двое. Конечно, мы могли справиться и с десятком, но нам не нужен был преждевременный шум.

Тронув меня за руку, Волкодав выразительно показал большим пальцем вниз.

Этот зловещий жест я больше угадал, нежели увидел, но возражений у меня он не вызвал. Волна неистовой злобы, поднятая во время схватки с псом, все еще плескалась внутри, заливая спокойный рассудок.

Мы "сняли" их элементарно – захват за шею сзади, хруст ломающихся позвонков и тихие всхлипы, заглушенные теребящим верхушки сосен ветром.

Я не знал, кто были эти парни и как случилось, что они стали подручными мафии, но их безвременная смерть не вызвала у меня больше чувств, нежели бы я наступил ногой на какую-либо букашку.

Сегодня им просто не повезло – я стремился на встречу со своими любимыми и готов был уничтожить всех, кто встанет на моем пути…

А вот пост спецназовцев мы проморгали.

Я уже видел просветы между деревьев, когда услышал щелчок передернутого затвора и тихий голос спросил:

– Пароль?

– Вятка, – поторопился ответить шеф Волкодава. – Отзыв?

– Тула. Это вы, товарищ полковник?

– Капитан Лебедев? – обрадованно уточнил полковник.

– Так точно.

– Веди нас на КП.

– Есть…

Командный пункт спецназовцы устроили в стогу сена у края луговины. Стог стоял на пригорке, на самом виду. И только очень проницательный человек мог заподозрить его истинное назначение на данный момент.

Внутри стога, откуда была вытащена добрая половина сена, находились два наблюдателя с прибором ночного видения, стереотрубой и рацией.

Конусовидные стены из свежесрубленных сосновых жердей источали запахи живицы и лугового разнотравья. На импровизированном столике, которым служил толстенный пень, стояли термосы с едой и переносной фонарь на батарейках с зеленым стеклом.

Едва забравшись внутрь КП, шеф Волкодава застонал и тяжело опустился на охапку сена, прикрытую грубошерстным солдатским одеялом.

– Что с ним? – встревожился капитан.

– Перевязку и антидот! – скомандовал Волкодав.

После укола полковнику стало легче.

– Объявить готовность номер один, – приказал он капитану.

– Слушаюсь!

– Волкодав!

– Да, шеф, – без особого рвения и чинопочитания отозвался Пятьдесят Первый. – Как видишь, я сейчас не в форме…

Полковник поморщился, устраиваясь поудобней.

– Сожалею, но помочь тебе ничем не могу. – Он с участием смотрел на меня. – Лично не могу помочь, – поторопился добавить полковник, заметив, как я изменился в лице. – А вот Волкодав, думаю, не откажется. Видишь ли, это не тот случай, когда я могу приказывать…

– Считайте, товарищ полковник, что я приказ получил. Разрешите выполнять! – попытался вытянуться во весь свой богатырский рост улыбающийся Пятьдесят Первый. – Иди… А я уж тут сам… немного поразвлекаюсь…

Жестокая улыбка, больше похожая на звериный оскал, добавила еще больше морщин на его измученном лице.

– Штурм будет, как только рассветет, – сказал полковник. – Если успеешь – присоединяйся. Но главное – обеспечь Ершу нормальный отход. А тебе… Тебе спасибо, парень. Живы будем – сочтемся.

И он протянул мне руку…

Ах, сколько раз я представлял этот момент!

Я шел по лесу, и мне казалось, что я давно знаю и эти беспорядочные тропинки, протоптанные дачниками, и деревья, нашептывающие что-то убаюкивающее, и грустный плеск речной волны, и даже ветер с его луговыми запахами свежескошенного сена, дыма рыбацких костров и болотной сырости…