Железный регент. Голос Немого - Дарья Кузнецова

— Значит, по-твоему, Нарамаран — как раз такой вот ведомый человек? — спросил Ив.

— Да, пожалуй. Более убедительного объяснения у меня нет, он ведь в самом деле весьма неглуп. Горяч, как многие претцы, плохой стратег, но все же не дурак.

— Ладно, положим, понятно, зачем он нападал на Рину, — протянула я. — Но почему он сунулся к ней вот так нахрапом, возле храма? И что там с Райдом, этот дан действительно следил через него?

— С Риной все просто. Защита, созданная нашей железякой, выглядит как щит обычного фира, — со смешком пояснил Хала. — Вот он и решил, что на расстоянии Ив не способен ему противиться. С Райдом… действительно интересные чары. Тоже что-то основанное на крови, но мы так толком и не разобрались, как оно работало. Кажется, чары позволяли отслеживать перемещения объекта и узнавать, кто находится рядом, но не более. Все остальное Нарамаран мог выяснить у нашего невольного шпиона только при личных встречах, которые случались в его визиты к любовнице.

Дан бросил насмешливый взгляд на и без того понурого Райда. Фир не ответил и взглядом; тогда Ина слегка ткнула Пустую Клетку под ребра и состроила укоризненную гримасу, явно таким образом выговаривая за шуточки в адрес несчастного парня.

— Собственно, так он и отследил выход Рины за пределы Нижнего дворца. Шанса достать девушку Нарамаран ждал долго, держал наготове этих наемников — скорее для отвода глаз, чем всерьез на них надеясь. К слову, мы правильно полагали, Нижний дворец действительно не дает применять чары Хаоса. А те, что Нарамаран использовал для разрушения купола, относились к числу божественных. Собственно, разница тонкая, но она есть: просто чары Хаоса плетет сам человек, а при ритуале на крови он призывает бога, и силу прикладывает уже тот. Тягаться же с богом здешняя защита все-таки не способна.

— Рина ему была нужна ради свободы, Тия и прочие провокации — для получения крови. А зачем нужно было покушаться на Стьёля и тебя? — полюбопытствовал Виго.

— Тут есть варианты. Либо личная инициатива Нарамарана, решившего пойти проторенным путем и спровоцировать конфликт Вираты с Альмирой, либо приказ шаха. То есть наш пойманный на месте преступления злодей, конечно, утверждает, что он только выполнял волю Ламилимала, но доказательств у него нет. Слово против слова. Я, впрочем, склонен верить: ему подобное было без надобности. Разве что получить таким образом кровь Стьёля, но это как-то слишком сложно. Скорее, он просто пытался заслужить доверие шаха. Что касается попытки избавиться от меня, я не уверен, что это не было совпадением. А даже если кто-то приложил руку, доказать все равно не получится. Например, с тем же успехом Митий мог шепнуть чужаку что-то на мой счет. Но доказать мы все равно ничего не сумеем.

— Значит, все-таки кровь. Как-то все это… нелепо. Неужели нельзя было поступить проще?

— Нелепо — может быть, но ведь сработало, — с иронией улыбнулся Даор. — С Драмом все получилось просто, он не дурак подраться. С Гроттерией нашему злодею повезло, у лакки часто бывают носовые кровотечения. Шаха и Стьёля Нарамаран удачно стравил и возможность добыть кровь Тии тоже получил. Не забывайте, он был очень ограничен в воздействиях здесь, во дворце.

— А нападение тварей на границе? Тоже его рук дело? — спросила я.

— Он отрицает, — ответил Алый Хлыст. — И тут я уже верю без доказательств: сомневаюсь, что ему это было по силам.

— Хала, а ты-то что скажешь? Или ты его не смотрел?

— Не могу я его посмотреть, — буркнул Пустая Клетка. — Привыкли, что Хала добрый и все может, а Хала тоже человек!

— Ты чего? — опешила я.

— Наш друг чрезвычайно удручен неудачей, — перевел Даор. — Когда сотрудник седьмой милии, тоже читающий в душах, расписался в собственном бессилии заглянуть в этого человека, Пустая Клетка изволил выразить сомнения в профессионализме коллеги.

— Ясно. Значит, довыпендривался, — рассмеялся Ив, в ответ на что обиженный дан скорчил рожу.

— Полагаю, это все — побочный эффект его экспериментов с Хаосом, — продолжил невозмутимый седьмой милор. — Безумия каким-то чудом — или, может быть, вмешательством бога — удалось избежать, однако разум все равно претерпел изменения.

— Печально все это, — со вздохом резюмировала я. — Даже где-то жалко этого Нарамарана. Столько сил и времени потратил, чтобы в итоге получить пшик.

— То есть подписывать ему смертный приговор сиятельная не желает? — выгнул брови Даор.

— Не желает, — согласилась я. — Но подпишет.

Засиделись мы в конечном итоге глубоко за полночь. Хотелось узнать детали и подробности, и Даор по мере возможности нас просвещал. Хотя на самый важный вопрос — а что будет теперь и неужели все закончилось? — только отшутился, что закончилось, к счастью, не все и жизнь продолжается. А после подробностей, конечно, хотелось поделиться впечатлениями, обсудить новости, посетовать на мировую несправедливость.

Было очень обидно, что расплата настигнет только единственного исполнителя. Даже попортившему нам много крови Ламилималу было нечего предъявить, кроме голословных обвинений его сводного брата! Основные же проблемы принес бог, а сделать с ним что-то мы не могли при всем желании. Даже запретить его культ не могли, потому что это могло привести к внутренним проблемам. Да, Даор предложил потихоньку уменьшить его значение, сделать так, чтобы люди и сами забыли о таком небесном покровителе, но все это было делом не года и даже не поколения.

И гарантировать, что вот в этот самый момент где-то там, за небесным куполом, не готовится к нападению еще одна орда неразумных, но очень опасных хищников, тоже никто не мог. Поэтому при всем недовольстве ситуацией у нас не оставалось другого выхода, кроме названного Даором: жить и надеяться, что за грядущими нашими проблемами будут стоять только люди.

* * *

Праздничный день — день перемены года — обещал быть действительно праздничным. Тревожных вестей с окраин мира не поступало, поэтому штаб в гостевой части моих покоев благополучно свернули, а Кмер Палица вместе со своими людьми выдвинулся обратно, в места постоянной дислокации первой милии. Однако на севере по-прежнему действовали усиленные патрули.

Катать меня на колеснице Стьёль наотрез отказался, чему я только порадовалась, поэтому праздник должен был проходить прямо на площади перед Нижним дворцом. Поскольку большинство виранов предпочитали проводить день перемены года дома, с семьей, желающих полюбоваться моей физиономией, да еще в такую жару, вряд ли наберется много: только те, кому это действительно надо.

Кроме того, советники долго совещались, но пришли к выводу, что о моей беременности все-таки стоит сообщить пораньше, чтобы народ порадовался, а сегодняшний праздник для этого подходил как нельзя лучше. Хорошо еще, мне не пришлось самостоятельно искать для этих новостей слова, речь мне выдали уже готовую.

Рядом был муж, настроение было прекрасным, и перед выходом на люди я не волновалась совершенно. Это было даже немного странно: все-таки первое мое связное и достаточно осознанное явление народу. На венчании я больше тряслась и молча улыбалась, потом, когда демонстрировала людям своего супруга, тоже. Сейчас же мне предстояло говорить и слушать, но чувствовала я себя гораздо увереннее.