Дневник смертницы. Хадижа - Марина Ахмедова

Чайка напомнила мне о том, что наступил час намаза. Я не могла его пропустить.

Я опустилась на колени и сделала первый поклон.

«Именем Аллаха милостивого и милосердного, — шептала я про себя. — Истинное восхваление принадлежит только Аллаху, Господу миров, милость Которого вечна и безгранична, Владыке Судного Дня. Тебе поклоняемся и у Тебя просим помощи. Направь нас на правильный путь. Путь тех, которым он был дарован. Не тех, на которых Ты разгневался, и не тех, которые сошли с него. Аминь…»

— Девушка, за нас тоже помолись!

Я вздрогнула. Обернулась. За моей спиной были парни. Я не слышала, как они подошли. Они сидели на песке и пили пиво из бутылок. Нечестивцы! В час намаза!

— Эй, спускайся со своего камня, — позвал меня один из них. — Иди присоединяйся к нам.

Аллах, просила я шепотом, дай мне сил не обращать на них внимания. Не позволяй им сбить меня с моей молитвы.

— Именем Аллаха милостивого и милосердного… — снова начала я.

— Эй, может, она не такая? — крикнул за моей спиной другой.

— Они все такие! — ответил первый.

— Именем Аллаха милостивого и милосердного… Именем Аллаха милостивого и милосердного… — Мое сердце стучало, я сбилась, забыла слова молитвы.

Аллах, Ты видишь меня и Ты слышишь меня, сказала я, отрываясь от камня. — Я иду по правильному пути — к истине. Не позволяй нечестивцам сбить меня с него.

— Эй, девушка!

— Именем Аллаха милостивого и милосердного… — Я совершала поклон за поклоном. По моим щекам текли слезы.

* * *

Гюльнара вышла замуж за одного из тех мужчин, которые приходят в наш дом и уходят. Мы попрощались с ней неделю назад. Я не знаю, куда она ушла и где будет жить со своим мужем. Она щебетала как птица, когда уходила от нас. Я не знаю, что у нее впереди. На секунду мне стало жалко ее — когда связываешь свое сердце с другим, тебя может постичь еще одна утрата. Сердцу лучше быть свободным. Но, кажется, уходя, Гюльнара ни о чем не жалела.

Все это время я не спрашивала себя, жалею ли о том, что связала свою жизнь с Махачем. Останься я тогда в доме у тети, сейчас была бы замужем за другим, тот другой был бы жив, и я бы носила его ребенка. Я спрашиваю себя: как бы ты поступила, Хадижа, если бы Аллах дал тебе шанс повторить все снова, вернуться в прошлое и прожить жизнь второй раз? И я понимаю, что и во второй, и в третий, и в тысячный, и в стомиллионный раз я бы ни за что не отказалась от Махача. Мы были вместе всего два месяца, но я бы не променяла их на сто тысяч лет спокойной жизни. Я бы не променяла их на бессмертие.

С другой стороны, все свершается по воле Аллаха. Если Он нас соединил, значит, Он так захотел. Мы не выбираем ничего в своей жизни, Аллах выбирает за нас. Я вспоминаю чужие слова про выбор, чужой голос, который в прошлой жизни часто звучал во мне, чужую руку, которая сжимала мое сердце. И я ужасаюсь! Я жила в плену у шайтанов. Аллах освободил меня от них. Мусульманин ничего не выбирает, он подчиняется выбору Аллаха. Альхамдуллилях.

В город пришла настоящая осень. Почему я по-прежнему замечаю смену погоды? В моей жизни больше никогда ничего не изменится. Почему я должна замечать изменения вокруг себя? В доме стало еще холодней. Живот растет, и мне все тяжелей вставать на колени, совершая намаз. Я не спрашиваю себя, что будет с моим ребенком, когда он родится. Его судьба не волнует меня. Я не чувствую к нему любви. Он будет держать меня на земле, мне придется заботиться о нем, а ведь я так спешу к тем, кого люблю.

Иногда по утрам, когда мы идем в мечеть, я вижу, как студенты — нарядные парни и девушки — спешат на занятия. Я не чувствую никакого сожаления, глядя на них. Я не чувствую больше ничего. Я живу как во сне. Молюсь, читаю, убираю, готовлю, стираю. Я готова терпеть и буду покорно терпеть сколько потребуется.

Сегодня мне приснился странный сон. Я готовилась к свадьбе. Это была моя свадьба. Я надевала свадебное платье — атласное, белоснежное. Я надевала его сама, никто мне не помогал. Разве такое бывает, удивлялась я, по обычаям, невесту всегда готовят родственницы. Во сне я не могла понять, за кого я выхожу замуж.

— Хадижа! — позвали меня.

Я подняла голову и увидела, что в небе на облаке сидит Махач в черном красивом костюме и белой рубашке. Он махал рукой и звал меня за собой.

Я взмахнула руками, закрытыми белыми рукавами свадебного платья и превратилась в белую чайку. С криком я бросилась вверх — к Махачу.

Я проснулась от своего беззвучного крика. Я лежала на спине и задыхалась. Мне было темно и сыро, как будто я не родилась. Я потрогала живот. Он был мягкий. Ребенок умер и теперь портится прямо во мне.

— Неси, — сказала Патимат, протягивая мне поднос с чашками чая. — Ариф-эфенди хочет, чтобы ты сегодня накрывала на стол.

Я зашла в комнату. На циновках сидели мужчины. Я не видела их здесь раньше. С ними Ариф-эфенди. Они привстали, увидев меня.

— Салам алейкум, сестра, — приветствовали они меня.

— Алейкум салам, — тихо ответила я.

Мои глаза были опущены, но я чувствовала, как они разглядывают меня. Мне стало не по себе. Я ставила чашки на стол и шептала про себя молитву.

— Твоего мужа убили неверные, сестра, — сказал один из мужчин.

Я подняла на него глаза. У него были ввалившиеся синие щеки и пристальный взгляд. Мне казалось, этим взглядом он пробивает меня насквозь и видит все, что в моей душе. Но в моей душе ничего не происходило. Я не вздрогнула от его слов. Я давно знала, что моего мужа убили. Я стояла напротив него и прижимала к животу поднос. Я была почти уверена, что ношу мертвого ребенка.

— Не ради нас, здесь сидящих, ответь, ты готова за него отомстить? — спросил меня он.

Я ничего не ответила, только отступила на шаг. Нет, подумала я, я жду конца этой жизни, но мстить никому не хочу. Патимат говорила, Аллах сам знает, кого Ему наказывать, а кого миловать.

— Так хочешь ты за него отомстить? — повторил он свой вопрос и посмотрел на меня еще пристальней. Под его взглядом я не могла пошевелиться, он усыплял меня как змея.

— Аллах сам знает, кого Ему наказывать, а кого миловать. — Мой язык еле ворочался, но я все равно тихо повторила слова Патимат.

— То, что ты говоришь, относится к вечной жизни, — поправил меня мужчина. — Ты готова стать орудием мести? — спросил он.

— Сестра, отвечай, — мягко сказал Ариф-эфенди.

От его голоса я вздрогнула и вспомнила, как добр он все это время был ко мне. Как заменял мне отца и брата. Как читал нам священные книги. Неужели я могла оказаться такой неблагодарной и не выполнить одну его просьбу?

В моей голове был песок. Мне хотелось спать. Я больше не могла стоять с подносом перед ними. Я ношу мертвого ребенка, повторяла я про себя, я ношу смерть.