Викинг. Бог возмездия - Джайлс Кристиан

– Ты – козодёр! – прорычал Свейн Тенгилу, мечтая, чтобы его спустили с цепи, и тогда он превратил бы серый день в красный.

– Вы гордые мужчины, – продолжал Сигурд, – но бесчестите себя, выполняя приказы этого человека. Вам хорошо известно, что подумал бы ваш ярл о своем сыне. Он пожалел бы, что мерзавца не утопили при рождении.

На этот раз удар рукояти пришелся в поясницу Сигурда, и тот упал на колени рядом со свернувшимся молоком, пролитым рабом.

– Еще одно слово, и я начну резать тебя, Харальдарсон, – рявкнул Тенгил, уже не желавший контролировать свою ярость, ведь его оскорбили в присутствии собственных воинов – и женщин, собравшихся в тени дверного проема. Вне всякого сомнения, это было самое волнующее событие, случившееся здесь за долгие годы.

Сигурд чувствовал, как на его теле, словно ожог, расползается синяк, с хрипом втянул воздух и поднялся на ноги; воины с копьями стояли рядом, готовые в любой момент нанести удар.

– Люди Хакона, я даю вам последний шанс, – сказал он, морщась от боли. – Отступите сейчас или вы умрете.

– Придержи язык, Сигурд, – сказал Улаф.

– Подведите его ко мне! – рявкнул Тенгил. – Я вырежу ему язык с корнем! Ярл Рандвер не будет против.

– Господин, – сказал один из воинов Тенгила, поднимая копье и указывая на запад, в сторону поросшего соснами холма.

Еще один воин негромко выругался.

– «Стена щитов»! – крикнул Хаук, и ему не пришлось повторять команду дважды; его люди отступили от спутников Сигурда и моментально выстроились в линию, лицом к западу.

Даже те двое воинов, что охраняли Сигурда, присоединились к остальным, а Тенгил бросился бежать прежде, чем Сигурд успел его схватить. Сын Хакона захлопнул за собой дверь, и юноша услышал, как он задвигает засов. Тут Сигурд посмотрел на запад, и боль в спине и голове стихла; на смену ей пришла дикая радость.

Его люди спешили к нему на помощь. Должно быть, на фоне серого неба они заметили Фьёльнир и привязанные веревкой к ее лапе перья, которые отличали ее от любой другой птицы, и теперь мчались вниз по склону, словно волки, готовые убивать. Отряд выскочил из-за деревьев и спешил через луг, полный решимости вступить в сражение, как сам Тор. Их вел Флоки; его волосы, черные, как Фьёльнир, развевались за спиной; за ним бежали Аслак и Гендил, Бьярни, Бьорн и все остальные.

– «Стена щитов»! – закричал Улаф, бросая Сигурду Серп Тролля; тот поймал его и тут же выхватил из ножен.

Но Свейн уже больше не мог сдерживаться; он шагнул к «стене щитов» Хаука, описывая огромным топором мощные круги на разной высоте, и противники теснее сомкнули щиты.

– Мозгов, как у быка, – сказал Улаф, но Сигурд уже начал двигаться.

Рядом, у его левого плеча тут же оказалась Вальгерда.

– Держитесь, люди Хакона! – взревел Хаук. – Держитесь!

Между тем лезвие топора Свейна врезалось в щит, пробило его точно посередине и отсекло руку одного из воинов. Тот отшатнулся, сделал шаг назад, взмахнул обрубком, и кровь хлынула на его товарищей. Вальгерда с пронзительным криком бросилась в образовавшуюся брешь, отбила вражеское копье в сторону, и ее собственное вошло ему в шею. Сигурд находился справа от Свейна, но у него не имелось ни щита, ни копья, поэтому ему требовалось разорвать дистанцию или оказаться совсем рядом с врагом. Он взмахнул Серпом Тролля и отразил лезвие копья, но его противник, несмотря на возраст, сохранил немалую силу и ударил умбоном щита в лицо Сигурда, сломав ему нос.

Юноша выхватил скрамасакс из ножен, спрятанных в рукаве, и отступил назад, дожидаясь нового выпада копьем; перед глазами у него потемнело, кровь заливала губы и бороду. Новый клинок устремился к нему; он отбил его скрамасаксом, понимая, что нужно приблизиться к «стене щитов», и в этот момент Улаф врезал своим щитом по щиту врага, а еще через мгновение Флоки нырнул вниз, проскочил под щитом и ударил коротким топором по ноге вражеского воина. Свейн ревел, словно обезумевший зверь, Вальгерда кричала, точно орел; остальные устремились вперед, подобно мощной волне, набежавшей на скалы. Полилась кровь, запели клинки, стали умирать люди.

Убба с разгона ударил копьем в щит воина с седой бородой, и тому пришлось слегка опустить его – этого оказалось достаточно для Карстена Рикра. Он вонзил свой меч в разинутый рот, клинок пробил череп, брызнул фонтан крови. Флоки каким-то образом удалось проникнуть внутрь «стены щитов», он оказался позади нее и нес смерть, работая топором и длинным ножом. И стена дрогнула – никто не может продолжать сражаться в строю, когда враг сзади.

Сигурд увидел, как старый воин отбил выпад Гендила и вонзил копье ему в плечо, но Агнар Охотник с двумя скрамасаксами тут же оказался рядом – одним отсек обидчику руку, а другой вонзил в глаз. И даже такой гордый и стойкий воин не смог сдержать крика страха и боли.

– Заканчивай, Сигурд! – прорычал Улаф ему в ухо. – Ты меня слышишь, парень? Не стоит больше никого убивать.

Несмотря на то, что Сигурдом овладела жажда крови, у него появилось неприятное чувство. Он понимал, что Улаф прав, наклонился и поднял чей-то упавший щит.

– Назад! «Стена щитов»! – крикнул юноша, поднимая щит, чтобы отбить новый выпад копьем. – Назад!

Сигурд не мог терять людей в бессмысленных схватках. Кроме того, он восхищался воинами, которых им приходилось убивать. Они заслужили лучшей участи, чем отдавать жизнь за Тенгила Малодушного.

– Вы слышали, люди Сигурда? Назад! – взревел Улаф голосом, который много раз перекрывал шум сражений.

Тяжело дышавший Солмунд согнулся от усталости. Бьярни выкрикивал оскорбления белобородым воинам, а его брат Бьорн шагнул назад, сплюнул и вытер кровь с разбитой губы. Люди Хаука – те, что еще держались на ногах, отступили подальше от своих раненых или убитых товарищей, с которыми они гребли, пели, пили и сражались. Все пятеро не испытывали паники и явно не собирались сдаваться.

Вальгерда, опустившись на колени, перерезала горло одному из павших воинов, и его белая борода мгновенно стала красной. Свейн обрушил топор на другого лежавшего на земле воина и раскроил ему голову; удар получился таким сильным, что лезвие вошло в землю.

– Достаточно! – взревел Сигурд.

Кровь из раны на голове заполняла его рот и стекала по бороде, поясница мучительно болела после удара рукоятью меча, нанесенного Тенгилом, но сейчас Сигурд хотел только одного: чтобы его люди остались в живых и не получили ран. Семь мертвых воинов ярла Хакона лежали на земле; еще двое их товарищей должны были присоединиться к ним в самое ближайшее время, если судить по хлеставшей из ран крови.

Сигурд поднял голову и увидел Асгота, вооруженного копьем и мечом; седые косы с вплетенными в них костями обрамляли раскрасневшееся от ярости боя лицо. Остальные его люди все еще задыхались после бега и схватки, но успели сформировать неплохую «стену щитов», и Сигурд, несмотря на запахи смерти, крови и дерьма, наполнявшие воздух, и слезящиеся из-за разбитого носа глаза, почувствовал гордость за них, как если б его шею украшал великолепный отцовский торк из витого серебра.