Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера - Энтони Бивор

Основная атака немцев в тот день была направлена на юго-восток, на нижнюю дорогу к церкви Остербека. Полковник Томпсон попросил еще нескольких офицеров помочь организовать оборону сектора, и к нему направили майора Ричарда Лонсдейла, заместителя командира 11-го парашютно-десантного батальона. Лонсдейл, ирландец, заслуживший орден «За выдающиеся заслуги» на Сицилии, был ранен в руку осколками шрапнели незадолго до выброски. Он пошел вперед, чтобы разобраться с полосой обороны примерно в километре от гаубиц полковника Томпсона.

Внезапно солдат закричал: «Берегись, они идут!»[916] Лонсдейл увидел, как три немецких танка выезжают из леса на дорогу в 300 метрах от него. Пехота шла за «самоходкой». Старший сержант Джон Баскейфилд из Южно-Стаффордширского полка командовал расчетом 6-фунтовой противотанковой пушки. Он и его команда подбили два танка, всякий раз ожидая, пока они не окажутся на расстоянии в 100 ярдов, то есть чуть больше 90 метров. Баскейфилд хотя и был тяжело ранен в ногу, он, оставшись в одиночестве после того, как другие бойцы его расчета были убиты или ранены, продолжал заряжать и стрелять. Во время новой немецкой атаки его 6-фунтовку подбили, и он пополз к другому орудию, весь расчет которого погиб. Баскейфилд управлял им в одиночку и, сделав два выстрела, выбил еще одну «самоходку». «Но, пока он готовил третий выстрел, он был убит снарядом из вражеского танка поддержки»[917]. Баскейфилд был посмертно награжден Крестом Виктории.

Чуть позже огнеметы начали сеять панику, один отряд Южно-Стаффордширского полка дрогнул и побежал, но офицер остановил их и приказал вернуться в строй. В тот день немцы атаковали не раз. Одна немецкая «самоходка» укрывалась за дальним углом дома, и майор Роберт Кейн долго играл в смертельно опасный петанк, стреляя с высокой крыши из гранатомета, словно из миномета. Офицер-наводчик, лейтенант Ян Мейкл, отважно висел за дымоходом, пытаясь навести майора на цель. Это стоило Мейклу жизни, когда немецкий снаряд попал в дымоход, а у Кейна от постоянного грохота лопнули барабанные перепонки.

Появились два танка, и Кейн выстрелил по ним из своего гранатомета. Он поразил одного, для уверенности выстрелил снова, но на этот раз бомба взорвалась в пусковой установке. «Полыхнуло, майор бросил PIAT и упал, – рассказывал планерист. – Все решили, что в него попал снаряд из взорванного танка. Он лежал, закрыв глаза руками, с черным и опухшим лицом. “Кажется, я ослеп”, – сказал он»[918]. Его лицо было изрешечено крошечными металлическими осколками. Бойцы подняли майора на носилки и унесли. В медпункте зрение вернулось, поэтому после краткого отдыха он вернулся в бой. Вскоре он услышал крик: «Тигры!» – и побежал к 6-фунтовому противотанковому орудию. Кейн позвал на помощь другого солдата, и они первым же выстрелом остановили танк. «Перезаряжай!» – крикнул Кейн. «Не могу, сэр, – ответил тот. – Тормоз отката накрылся. Его нужно отправить в ремонт»[919]. Кейн явно оценил этот спокойный ответ профессионала[920].

К вечеру Лонсдейл получил разрешение отступить к церкви вместе с остатками трех батальонов. Когда в разрушенной церкви большая часть бойцов пришла в себя, Лонсдейл с забинтованной головой и перевязанной рукой поднялся на кафедру и обратился к ним с волнующей речью. На следующий день опергруппу Томпсона официально переименовали в опергруппу Лонсдейла. 1-й и 3-й батальоны заняли позицию к югу от церкви на польдере, что тянулся вниз до реки, Южно-Стаффордширский полк расположился вокруг церкви, а 11-й батальон – к северу от дороги. Рота старшины Дэйва Морриса из 11-го батальона переместилась во «Вредехоф – «Дом Мира». Дверь была забаррикадирована двумя пианино, поэтому забрались внутрь через окно. В подвале они нашли пятнадцать мирных жителей, в том числе трех детей и месячного младенца. Удивительно, но владелец «Дома Мира», Франс де Сут, выпросил у десантников винтовку и на следующий день вместе со старшиной роты Моррисом стрелял из окна мансарды[921].

Вернувшись в Англию, польская отдельная парашютно-десантная бригада генерал-майора Сосабовского мучилась от нетерпения и разочарования. Они видели, как в воскресенье вылетела первая волна десанта. Она выглядела настолько мощной, что лейтенант Стефан Качмарек ощутил «щемящую сердце радость»[922] при мысли о том, что война скоро закончится. Но затем, после того как два дня отменяли их вылет, Сосабовский и его офицеры по понятным причинам злились на отсутствие информации. Они уже побывали один раз на аэродроме, и их просто отправили обратно.

В 08.45 в среду подполковник Джордж Стивенс, офицер связи 1-й воздушно-десантной дивизии, находившийся вместе с поляками, сообщил им новый приказ. Они должны были приземлиться не возле автомобильного моста в Арнеме, а на западе, у деревни Дрил. Но если Арнемский мост все еще в руках десантников, почему их сбрасывают далеко на западе? Они начали подозревать, что все пошло не так. Стивенс сказал только, что бригаду десантируют к югу от Недер-Рейна и «переправят на пароме»[923].

Сосабовский сообщил комбатам и ротным о новом плане, и бригада была готова к вылету в 12.30. Ожидание затянулось на час. Но «после запуска двигателей вылет снова отложили на 24 часа из-за плохой погоды». Однако из донесения 1-й союзной воздушно-десантной армии следовало, что настоящей причиной изменения плана стало решение о приоритетности поставок, но оказалось, что «большая часть грузов, предназначенных для 1-й вдд, попала в руки врага»[924]. «Солдаты, измученные целым днем напряженного ожидания, возвращаются в лагерь озлобленными, – писал польский десантник. – Вечером они собираются у радиоприемников, услышать новости из Варшавы – умирающей Варшавы, – которая так ждала их помощи»[925].

В тот же вечер, в 22.00, вернулся Стивенс и сказал, что «положение отчаянное». 1-я вдд срочно нуждалась в подкреплении: она окружена. Связь с континентом явно не улучшилась, и потому, вероятно, Стивенс считал, что северная часть Неймегена и мосты все еще в руках немцев. Он признал, что нынешняя ситуация «в корне отличается от ожидаемой»[926]. Ему не нужно было добавлять, что роль польской бригады теперь сводилась лишь к тому, чтобы помогать вытаскивать британские каштаны из огня. Это было слишком просто.