Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера - Энтони Бивор

Нападавшие принадлежали к боевой группе Мёллера. По словам Ганса Мёллера, британская 6-фунтовая противотанковая пушка, с которой они столкнулись, убила оберштурмбаннфюрера Энгеля, командира его роты. После прямого попадания от него мало что осталось. На вооружении у саперов Мёллера из дивизии «Гогенштауфен» теперь имелись легкие 20-мм зенитки, два танка и штурмовое орудие поддержки. Эти машины гоняли по Утрехтсвег, утюжа садовые ограждения. Боевая группа была усилена личным составом из Имперской службы труда, кригсмарине и люфтваффе. Они не были обучены уличным боям, «но выжившие учились быстро»[903].

Требование сдаться игнорировали, писал позднее Мёллер, «или отвечали ругательствами, кричали “Чертовы немцы!”». Он утверждал, что британцы «юморили по громкоговорителям», запуская «Лили Марлен» или «мы устроим стирку на линии Зигфрида». Но было ясно, что бой идет нешуточный. «Любого, кто осмеливался выглянуть из окна, ждала дырка в голове»[904].

Несмотря на сильный артиллерийский обстрел за стенами «Схонорда», добровольцы продолжали мыть раненых с ведрами и мылом. Стоя на коленях рядом со своим подопечным, они падали ничком при каждом взрыве. Раненые, не полностью выведенные из строя, лежали в сетчатых парашютных шлемах, которые в постели выглядели совершенно неуместно. По словам Хендрики ван дер Влист, один из британских врачей объявил, что раненые должны заботиться о медкартах, прикрепленных к боевой форме, поскольку там записаны их истории болезни. «Не потеряйте, – пошутил он, – а то не ту ногу или руку ампутируют»[905]. Видимо, смех стоял нешуточный.

Внезапно из кухни послышались крики. Там евреи, освобожденные из арнемской тюрьмы, болтали с ходячими ранеными и санитарами. Не зная, что нацисты преследуют евреев на расовой почве, английские солдаты не могли понять, почему их посадили только за то, что они евреи. Британцы на удивление мало знали о расовой политике нацистов. Посреди разговора появился офицер-эсэсовец, навел пистолет на одного из англичан-санитаров и заорал: «Оружие? Есть оружие?»[906] – и, распахнув двери в бывшую столовую, превращенную в палату, ворвался внутрь.

В дверях показался огромный немец в полной боевой выкладке, с грязным лицом, заросшим черной щетиной, и в камуфляжной куртке ваффен-СС. По словам Хендрики ван дер Влист, он осмотрелся, глаза его хищно сверкали. За ним вошли и другие немцы. Все санитары-британцы подняли руки. Оружия ни у кого из них не было. За это время евреи сбежали через черный ход. Сестра Сус вошла в столовую, взяла грозного немца за руку. Очень спокойно она сказала: «По больнице только что стреляли»[907].

«Нет, сестра, нет! – ответил он. – Мы не такие, как американцы. Мы не стреляем по больницам». Она показала пулевые отверстия в стене. Он сразу же решительно потребовал, чтобы его проводили к раненым соотечественникам. Пришел врач-британец, Хендрика ван дер Влист сопровождала их и переводила. Врач указал на раненых немцев. Немецкий офицер пожал руку первому, поздравил с освобождением и спросил, как с ним обращались. В его голосе звучал вызов. Хендрике показалось, что раненый немец не радовался словам о свободе. Он просто ответил, что за ним очень хорошо ухаживают. По словам полковника Уоррека, наблюдавшего за происходящим инкогнито, было только одно исключение, но не по вине медперсонала. Один ярый молодой нацист четыре часа отказывался от морфия и любой помощи. Ему раздробило коленный сустав, и он, должно быть, очень страдал. «В конце концов сдался, закричал: “Kamerad!” – и позволил себя лечить»[908].

Офицер настоял и на осмотре операционной, где немецкому солдату делали небольшую операцию. Увидев своего, офицер вдруг сказал: «Muss das sein?» (Это необходимо?)[909] – как будто война была просто неудачным недоразумением с трагическими последствиями. Немецкие офицеры часто уверяли, что никогда не хотели войны. “Wir haben es nicht gewünscht”. Им ее навязали. Командир медотряда невозмутимый подполковник Артур Маррэйбл, попыхивая трубкой, сказал своим подчиненным: «Хорошее шоу, парни. Не обращайте внимания на фрицев. Ведите себя так, как будто ничего не случилось»[910].

Внезапное наступление Германии на востоке Остербека создало еще одну серьезную проблему. Стало гораздо опаснее перевозить раненых из отеля «Схонорд» в хирургическое отделение в отеле «Тафельберг», но пока все еще удавалось, когда стрельба была не такой интенсивной. В результате одному из врачей Маррэйбла пришлось вынимать осколок из ноги солдата напильником и пилить, словно тюремную решетку: все ампутационные пилы находились в «Тафельберге», по другую сторону линии фронта.

В отеле «Вревейк», через дорогу от «Схонорда», устроили послеоперационный центр, но вскоре пациентов там заметно прибавилось. Отважная девушка Анна ван Лёвен привезла целую повозку раненых, которых собрала и затем везла, несмотря на непрекращавшуюся стрельбу. Ее одежда так пропиталась кровью раненых, за которыми она ухаживала, что ей дали боевую форму, которую она носила, пока их всех не взяли в плен. Хотя на «Схонорде» ясно были видны символы Красного Креста, его продолжали обстреливать из пулеметов, а штурмовое орудие выпустило по зданию четыре снаряда. Широкие окна на фасаде отеля представляли собой «зияющие дыры, окаймленные зловещими стеклянными стилетами»[911]. Совершенно беспомощные раненые мало что могли сделать, только укрыться с головой, чтобы защитить лицо от летящего стекла, что делало их похожими на детей, пытающихся спрятаться под одеялом. Минометы бомбили не переставая, и несколько человек снова ранило осколками. Гипсовая пыль покрыла лица и головы персонала, словно бомбы начинили мукой. И голландцы-добровольцы, и персонал медслужбы Королевской армии были поражены тем, насколько терпеливы их пациенты: единственное, что можно было увидеть на их лицах, так только «невеселую гримасу боли»[912].

Бои в Арнеме и Остербеке стали источником и глубоких психических травм. Нервный срыв от боевой усталости может породить много странных поступков. Один тяжелораненый снимал с себя всю одежду и ходил по комнате, размахивая руками и пыхтя как паровоз. Время от времени он сыпал проклятиями и говорил: «К черту кочегара, с него толку нет». Другой будил людей ночью, склонялся над ними, смотрел в глаза и спрашивал: «А ты веруешь?»[913] В больнице Святой Елизаветы сестра Странски стала очевидцем странного военного невроза у немца. Появился солдат вермахта, вооруженный пистолетом. Сестра Странски, венка, не позволила ему войти. Он все время повторял ей: «Я приехал сюда из Сибири с новым оружием, чтобы спасти фюрера»[914]. Его так и не впустили, тогда он сел на ступеньки у входа в больницу и зарыдал. Некоторые умирали с невероятным спокойствием. Сержант, знавший, что умрет, сказал врачу: «Я знаю, что не выживу. Пожалуйста, просто держите меня за руку»[915].