Евгений Гришковец. Избранные записи - Евгений Гришковец

Уезжал я из Хельсинки счастливый, посмеивался над собой, да и ехал тогда в Москву – получать первую в своей жизни серьёзную профессиональную премию «Антибукер 1999» за лучшую пьесу на русском языке. Ими были признаны пьесы «Записки русского путешественника» и «Зима». И премия была значительная: целых 12 тысяч долларов, с вычетом налогов – девять с половиной на руки. После нищенской жизни в Хельсинки я чувствовал себя на вершине мира и богачом. Следом, в конце марта, будут «Золотые маски», первые триумфальные выступления в Европе, первые гастроли. В том самом 2000 году произошёл мой переход из одной жизни в другую. Моему появлению на профессиональной сцене были рады критики, коллеги, зрители. Со мной случился, что называется, оглушительный успех. При этом самое начало года было безнадёжно тоскливым, неприкаянным и почти голодным…

Моя самая любимая глава в одной из величайших книг всех времён и народов «Винни Пух и все, все, все» – это та, где Иа приходит к Кристоферу Робину очень-очень поздно, и когда Кристофер Робин ему открывает, ослик вместо «здравствуй» говорит: «А снег всё идёт и идёт». Вот так и я хочу сейчас сказать: а снег всё идёт и идёт. И когда это закончится, непонятно. Двухрядные дороги стали однорядными, тротуаров как таковых в городе не существует, и непонятно, где они были. Никто не может даже приблизительно припомнить, когда здесь такое случалось, а те, кто населял город до сорок пятого года, рассказать не смогут.

Писал почти до утра. И хоть рассказ уже близится к концу, мой герой всё ещё летит. Думаю, сегодня ночью он пролетит над Омском и Уралом, а завтра доберётся до столицы. Устал я лететь вместе с ним, устал от его спящих соседей, от его неудобной позы. Писал, периодически отвлекался, выглядывал в окно как в иллюминатор. И видел только снег, который всё идёт и идёт.

Снегоуборочной техники в городе мало, так как прежде она не очень-то была востребована. А из соседних регионов её прислать не могут, поскольку соседние регионы – страны Евросоюза, и у них там такая же канитель, как у нас.

Всё-таки есть на земле гениальные люди, которые придумывают игрушки для детей. Большая часть из них, конечно, хлам и пустая трата денег. Но бывают и гениальные игрушки. В частности, кто-то придумал ту, которой уже два дня занимаются мои старшие дети. В большей мере, конечно, увлечён шестилетний сын, но пятнадцатилетняя Наталья не без интереса ему помогает, а иногда даже азартно отстраняет брата.

Кто-то придумал и изготовил брикет сухого спрессованного гипса, покрашенный под цвет песка. Внутри этого плоского, толщиной сантиметров пять брикета, уложены «кости» археоптерикса. «Кости» эти очень похожи на настоящие, они хрупкие, и с ними следует осторожно обращаться. К брикету прилагаются выглядящие очень убедительно инструменты – лопаточки, кисточки и прочее, – необходимые для того, чтобы извлекать кости из плотного слоя грунта. И если быть аккуратным, неторопливым, потом из костей можно собрать скелет – клей для этого прилагается.

Я и сам попробовал, но был от работы отстранён: мне не хватило терпения.

Прекрасное занятие для тихих зимних дней.

Недавно в Англии современный писатель опубликовал продолжение книги про Винни Пуха. Мои англоязычные знакомые при всём скепсисе высоко её оценили. Но вряд ли эта история дойдёт до нас, а если и дойдёт, вряд ли полюбится – и уж точно не будет книгой на всю жизнь, потому что нет у нас теперь Бориса Заходера, который перевёл великую книгу Алана. Милна и, собственно, чьими словами говорят и Винни, и Пятачок, и Иа, и все, все, все.

В Питере представлял фильм в старинном и красивейшем кинотеатре «Аврора». Вчера, стоя перед экраном и говоря вступительное слово, вспомнил, что в последний раз был в этом кинотеатре летом 1974 года. С папой. Не помню точно, какой фильм мы смотрели: то ли это был «Фантомас», который разбушевался, то ли «Парижские тайны». В обоих фильмах снимался Жан Маре. И меня так накрыло!

Удивительно, я в этом кинозале был совсем ребёнком. И вот теперь моя физиономия на том же экране, на котором когда-то я видел Жана Маре. В родном Кемерово фильм будет идти в кинотеатрах «Космос» и «Юбилейный». Ужасно жалко, что я не смогу там в это время побывать. Всё-таки «Юбилейный» – это кинотеатр моего детства, мы жили неподалёку, и именно его я описываю в книге «Реки». Как мне нравились его звонкие карболитовые сиденья, какими они казались удобными! Как замирало моё сердце, когда на экране вставало огромное солнце и к горизонту ехали неуловимые мстители! «Юбилейный» был первым в Кемерове широкоформатным кинотеатром, и для меня он навсегда останется самым большим.

Вот и дожили мы до настоящей премьеры!

Предпремьерный показ в Москве прошёл суматошно. Журналистов и привыкшей к премьерам и презентациям публики, которая приходит на фильмы, чтобы отметиться, было предельно много. Жаль, те, кто делал фильм, не знают радости, которую я испытал в кинозалах вошедших в промотур городов: в этих залах есть реакция и атмосфера, которых мы ждали и на которые надеялись. И как это ни странно прозвучит, оборудование в региональных кинотеатрах намного лучше, современнее и гораздо лучше настроено, чем в московском кинотеатре, где была премьера.

Но всё равно я счастлив от московского показа, потому что наконец-то пришли друзья, театральные коллеги, приятели, которые очень и очень ждали. Они волновались гораздо сильнее нас, ведь то, что касается встречи с нашим кинематографом, всегда связано либо с перегретыми ожиданиями, либо с разочарованием. Как же боялись разочарования наши друзья и приятели и как были рады, что мы их не подвели!

На фильм пришёл очень важный и знаковый для меня зритель – Михаил Михайлович Жванецкий. То, что он сказал на вечеринке после фильма, а потом – мне за рюмочкой, наполнило меня профессиональной и человеческой радостью, гордостью и подлинным удовлетворением.

…Мало в нашей гигантской стране благодатных мест, где людям не приходится по полгода носить изнурительную тёплую зимнюю одежду и считать март невесенним месяцем.

Летел из Москвы в Краснодар и в первый раз в жизни, благодаря удивительно ясной погоде и морозному воздуху, видел те самые поля, которые называются бескрайними – с высоты десять тысяч метров в обе стороны, до самого горизонта. Меня поразили красота геометрии и масштабы увиденного. Причём в самолёте все приникли к иллюминаторам, даже те, кто летает этим рейсом часто. Все восхищались и говорили, что никогда не видели такого зрелища при столь ясном и прозрачном воздухе, да и такие снега на этих полях – нечастое явление. Ещё пять минут назад реки и водоёмы были подо льдом – а тут уже никакого льда. Снег прямо на глазах исчезал, и проступали зелень и чернота мокрой земли, словно я видел наступление весны на суперускоренной перемотке. Это было невероятно. За полчаса от настоящей зимы мы подлетели к Краснодару, от которого даже сквозь иллюминатор, казалось, в салон проникают запахи мокрых полей.