Пария - Грэхем Мастертон

Потом поверхность океана лопнула. Огромный столб воды с жутким ревом выстрелил вверх на пятьдесят или сто футов и завис в лучах утреннего солнца. Ударная волна закупорила мне уши, заглушая грохот тысяч тонн воды, падающей назад, в море, но слух ко мне вернулся достаточно быстро, чтобы услышать эхо, донесшееся от холмов Грейнитхед, отчетливое, как выстрел из пушки.

Палуба люгера накренилась и вздыбилась под нашими ногами, так что нам пришлось схватится за релинги, чтобы не выпасть за борт. Но „Диоген“, находившийся значительно ближе к центру взрыва, едва не затопило сперва падающей водой, а потом миниатюрной приливной волной, которая перевалила через корму и залила лодку.

Эдвард не позвал нас на помощь. Видимо, он был слишком разъярен и взбешен. Но при этом мы видели, как он помогает другим вычерпывать воду. Дан Басс осторожно подрегулировал кашляющий двигатель и направил „Диоген“ в сторону пристани Салема. Не было ни упреков, ни угроз, но я, однако, знал, что Эдвард немедленно донесет о нашем пиратском поступке как в береговую охрану, так и в полицию Салема. Так что нам повезет, если нас не арестуют еще до того, как мы доберемся до берега.

— Что будем делать? — спросил Уолкотт. — Как только это корыто доплывет до пристани, повсюду будет полно фараонов.

— Мы обязаны найти медный ящик, — настаивал Квамус. — Не обращая внимания на полицию. Медный ящик важнее всего.

— О, если я получу гарантию, что ваш драгоценный мистер Эвелит вытащит меня из кутузки, — прорычал Уолкотт.

— Мистер Эвелит, конечно, гарантирует вам полную неприкосновенность, — заявил Квамус и посмотрел на Уолкотта так, что тот вынужден был уступить. Уолкотт был упрям, но Квамус тверд, как скала.

Уолкотт и его дочь начали распаковывать спасательные плоты, уложенные вдоль обоих бортов люгера. Их было двадцать, и идея состояла в том, чтобы привязать их к медному ящику, когда мы его найдем, а затем надуть сжатым воздухом. Тогда ящик всплывет на поверхность, и мы сможем добуксировать его до пристани.

Тем временем море вокруг все еще беспокойно бурлило. На поверхность всплывало все больше ила и самого разнообразного мусора. Забелела всплывшая брюхом вверх дохлая рыба, главным образом камбала и карпы, а также несколько небольших голубых акул. Между ними плавали почерневшие куски вязовой древесины, клепки и подпорки, полопавшиеся куски бочек, содержавших корабельные припасы, остатки мачт и такелажа.

— Пожалуй, вам не стоит нырять в этом супе, — заявил Уолкотт, поглядывая на бурную поверхность моря. — Подождите полчаса, пока не улучшится видимость. Сейчас вы и друг друга не разглядите, не говоря уж о медном ящике.

— Полчаса — это слишком долго, — заявил Квамус, всматриваясь суженными глазами в отдаленный берег. — До этого времени наверняка появится береговая охрана.

— Слушайте, мистер, — бросил Уолкотт. — Я могу рисковать, почему бы и нет. Я могу даже устроить гонки с береговой охраной. Я привык к этому. Но я не возьму на себя никакой ответственности ни за вас, ни за вашего друга, если вы хотите нырять в воде, полной опасных останков. Так что об этом и не думайте.

— Мы можем нырнут на свой страх и риск, — ответил Квамус.

— Пожалуй, — ответил Уолкотт. — Но без кислорода нырять вы не сможете, а от меня вы его не получите.

Квамус пронзил Уолкотта взглядом. Но старый моряк крепче прикусил свою трубку и отвернулся.

— Прошу прощения, — проворчал он, — но если вы осмелитесь нырнуть в эту кашу, то может случиться буквально все.

Следующие пять минут мы наблюдали, как все больше обломанных кусков дерева всплывает на поверхность. Вскоре море вокруг люгера Уолкотта покрылось тысячами почерневших обломков, остатков одного из важнейших археологических открытий в новой истории. Казалось, корпус „Дэвида Дарка“ был разнесен взрывом вдребезги. Придать этим дрейфующим обломкам первоначальную форму было уже невозможно. Но я не чувствовал себя виноватым. Я знал, что поступил правильно и что иногда жизни людей стоят выше людской культуры.

Со стороны пристани Салема мы неожиданно услышали завывание полицейской сирены и увидели мигающий бело-красный фонарь моторки. Квамус ухватил Уолкотта за руку.

— Теперь нам нужно нырнуть, — сказал он.

— Извините, — воспротивился Уолкотт, — но еще слишком опасно.

Квамус посмотрел на Уолкотта расширившимися глазами. Уолкотт пытался отвернуться, но Квамус каким-то образом смог опять притянуть его взгляд. С удивлением я наблюдал за тем, как Квамус всматривается в Уолкотта и как дрожат его челюстные мышцы. На лице Уолкотта отразился нарастающий ужас, как у кого-то, кто осознал, что потерял управление автомобилем и неизбежно приближается к катастрофе.

— Я… — выдавил Уолкотт и неожиданно упал на колени, а из его носа хлынула кровь. Лори стала на колени рядом с отцом и подала ему замасленную тряпку, чтобы тот отер кровь, но хотя она и бросила обвиняющий взгляд на Квамуса, сказать она ничего не отважилась. На ее месте и я после такого сеанса гипноза тоже предпочел бы не говорить ни слова.

— Мы должны погрузиться, — сказал Квамус.

Но все же он оказался неправ. Под нарастающий рев полицейской сирены что-то вынырнуло на поверхность среди бултыхающихся деревянных обломков. Лори увидела это первой, она вскочила на ноги и закричала:

— Смотрите туда! Мистер Квамус, видите?

Мы прильнули к борту и вытаращили глаза. В каких-нибудь тридцати футах от нас на волнах колыхался огромный зеленый ящик величиной с железнодорожный вагон, но в виде гроба с выпуклым, отчетливо заметным, несмотря на коррозию, знаком креста на крышке.

Квамус присматривался к ящику, а его лицо стало цвета слоновой кости. Я чувствовал биение собственной крови и медленные, неритмичные удары сердца.

— Так это оно и есть? — спросил Уолкотт. — Его вы искали?

Квамус утвердительно кивнул и сделал знак, которого я не понял, индейский знак, аналог крестного знамения или знак, отгоняющий злых духов.

— Это — Микцанцикатли, Не Имеющий Плоти, Костяной Человек, провозгласил он.

С нарастающим страхом я смотрел на ящик-гроб, который вздымался и опадал на волнах, удивительный и молчаливый памятник давно минувших веков, символ ужасной мощи, с которой мы теперь должны были помериться.

— Поспешим, — приказал Квамус.

Уолкотт переключил двигатель на обратный ход и медленно вел люгер, а мы с Лори, перегнувшись через борт, баграми притягивали ближе медный ящик. Его поверхность, изъеденная коррозией, потемнела от старости и приобрела ядовито-зеленый цвет, но несмотря на это было удивительно, что ящик сохранялся так долго под илом залива.

По обе стороны ящика находились медные кольца, первоначально служившие для пропускания канатов, с помощью которых ящик втянули на палубу „Дэвида Дарка“. Некоторые из них были полностью разрушены коррозией, но мне удалось зацепиться за одно багром, а потом Лори буквально перелезла через борт, встала на дрейфующий ящик и протянула через кольцо канат.