Проклятие Кантакузенов - Владимир Александрович Андриенко

Фискал убрал кошели в карман камзола.

— Говори! Только сведения должны быть такие, что стоят этих денег.

— Будешь доволен. Прибыл из-за границы молодой князь Голицын Михаил.

— И что с того? — спросил Зотов. — Это я и без тебя знаю. И ста рублев сие не стоит.

— Но не знаешь ты, что женился он там.

— За границей? И что?

— Женился на иностранной подданной. И, главное, вызнали мы, что для женитьбы тайно принял сей князь католичество и от веры православный отрекся.

«Вот так подарочек!» — мысленно воскликнул Зотов. Но вслух только спросил:

— А ты сам разве православный, Кауфман?

— Я не русский, а немец, про сие помни. А Голицыны веры русской и Голицыны враги государыни…

***

Зотов понял, какой подарок преподнёс ему Кауфман. Этот Голицын был сыном того самого любовника царевны Софьи Алексея Васильевича Голицына. И был он врагом государю Петру Алексеевичу.

Только вернулся из-за рубежа. Веру сменил. На иностранной подданной женился. Род Голицыных обижен Анной, а стало быть, он может мстить…

***

На следующее утро узнал Степан Волков, что сам Зотов нагрянул к Кантемиру и арестовал пять его холопов. Все они попали в пыточные подвалы, где сам начальник канцелярии проводил допросы.

Затем обыскали дом старухи процентщицы, где все перевернули вверх дном…

***

В пыточном подвале были составлены многие листы опросные.

— Ты, мил человек, не так все записал, — упрекнул Зотов писаря. — Сей холоп не то молвил!

— Дак я точно писал, ваше высокоблагородие, с его слов!

— А я те приказываю сие предписать набело! Сей холоп совсем иное сказал. Был он подкуплен барином за золото.

— Так и написал я, ваше высокоблагородие! — оправдывался писарь.

— А надобно имя указать сего барина.

— Но пытаемый имени не назвал!

— Назвал! Но назвал тихо, и ты того слышать не мог. И теперь перепиши все набело, и имя барина укажи, ибо названо оно, и мы точно знаем, кто сие сделал!

Писарь все понял и больше спорить не стал. Он смял исписанный лист бумаги и бросил его в огонь. Затем придвинул чернильницу и взял чистый лист.

— Что прикажете писать, ваше высокоблагородие.

— Пиши так. Сказал пытаемый: «Был я подкуплен барином из дома Голицыных. И вернулся сей барин недавно из немецких земель и меня прельстил золотом…»

Писарь заскрипел пером.

— «Сказал мне оный барин Михаил, что государыня императрица у нас дура»…

Писец остановился:

— Так и писать?

— Так и пиши! «…императрица у нас дура и надобно оную дуру выставить перед послами иноземных государей как особу неученую». Записал ли?

— Записал, но не слыхал я таких слов от пытаемого. Не обозвал он её величества «дурой».

— Сии порочащие нашу императрицу слова произнес сей холоп тихо и потому ты их не слышал.

— Что далее писать?

— Пиши так «Было мне приказано от барина Михаила Голицына разносить слухи по городу о том, что де видел я в доме моего господина, князя Антиоха Кантемира, ожившего мертвеца…»

***

Хроника событий: января, 28 дня, года 1733 от РХ.

Москва.

Дом госпожи Юшковой. Зотов действует.

После подвала Зотов оделся понаряднее и отправился в дом госпожи Юшковой. Был у него к ней важный разговор, ибо знал начальник канцелярии, какой вес имела сия женщина при дворе.

Юшкова принимать Зотова поначалу отказалась. Слишком много никчемных людишек в последнее время таскались к ней. И все с просьбами.

— Гони его в шею! — ответила Юшкова слуге.

Но Зотов слугу подкупил (дал десять рублей!) и просил на просьбе настоять.

— Приняла бы ты его, матушка. Больно человечек убивается. Такой может и благодарным быть.

— Думаешь?

— Верно тебе говорю, матушка.

— Ну, коли так, зови!

Зотов вошел.

— Чего пожаловал? — строго спросила Юшкова. — Не упомню, чтобы мы состояли в дружбе.

— Просьба у меня, матушка.

— Просьба? А с чего мне помогать тебе, батюшка?

— Да не просто так я прошу. В том деле и твоя выгода будет. И делать то тебе почти ничего не надобно. Только словечко замолви перед государыней.

— Словечко перед матушкой-царицей дорогого стоит. Сам, поди, знаешь.

— Знаю, матушка.

— И где приношение?

— В моих карманах кошели с серебром.

— Чай не поскупился на серебро?

— Никак нет, матушка.

— Тыщу рублев серебром! — сказала цену Юшкова. — И скажу, что надобно!

Зотов торговаться не стал. Сразу заплатил. Юшкова сгребла серебро и спросила:

— Чего надобно?

— Сказать надобно, при матушке-царице, что де дело о вурдалаке раскрыто.

— Чего?

— Дело о вурдалаке в доме Антиоха Кантемира.

— И ты сие дело раскрыл?

— Да. Я, статский советник Зотов, все разузнал и приказ государыни исполнил.

— Говори подробнее. Мне страсть как про сие знать хочется. А то Буженинова, калмычка неумытая, все новости перехватывает и все первая матушке сказывает.

— А сие ты, матушка, первая и поведаешь государыне. И будет тебе и от ея величества награждение.

— Ты сказывай. Что в дому Кантемира произошло?

— Я получил повеление от его светлости графа Бирена провести следствие по делу вурдалака в доме князя Кантемира. И писано было на мое имя, что есть именное повеление государыни сие дело расследовать со всем тщанием.

— Сие я и сама знаю. Далее сказывай…

***

Через три дня Зотов все дело завершил…

***

Хроника событий: января, 31 дня, года 1733 от Р.Х.

Москва. Анненгоф.

Аудиенция.

Статский советник Зотов был вызван во дворец к самой государыне. Юшкова дело сделала.

Анна приняла статского советника в своем будуаре, где в утренние часы собирались шуты и шутихи государыни.

Императрица сидела в кресле в халате и пила кофе.

Юшкова показала на Зотова, который ждал в сторонке.

Она позвала его.

Статский советник, наряженный в роскошный малиновый камзол с золотом и красный кафтан с позументами и драгоценными камнями, приблизился к царице и низко поклонился. Локоны его завитого и напудренного парика коснулись начищенного паркета.

— Ты есть начальник канцелярии юстиц-коллегии на Москве? — строго спросила Анна, словно впервые Зотова видела. Хотя прекрасно знала, кто он такой.

— Я матушка-государыня! Твой верный раб Ивашка Зотов.

— Сказывала мне Юшкова, что, дескать, ты дело о вурдалаке распутал? Так сие?

— Так, матушка-государыня! Узнал я о том, что повелела ты дело раскрыть быстро и сам за него взялся. Иные людишки усердия к твоей службе не проявили. Пришлось самому.

— Так говори! Я не забуду твоего усердия. А коли рассказ интересен будет, сразу генералом отсюда выйдешь и кавалером!

Зотов пал на колени.

Императрица велела ему подняться:

— Встань! Чай не валяться сюда пришел! Говори!

Статский советник начал рассказ:

— Все сие дело было холопами задумано, матушка-государыня. И во главе сих холопей стоял слуга Кантемиров