Ричард Длинные Руки - грандпринц - Гай Юлий Орловский

Я спрыгнул на землю и, оскальзываясь на мокрых камнях, начал спускаться к воде. Навстречу ощутимо пахнуло влажным теплом, так вот почему на берегу нет снега, а кустарник в зелени, даже трава роскошная и свежая, словно в мае.

Бобик оглянулся восторженными глазами, не увидел на моем лице запрета, прыгнул в воду, взвизгнул то ли от восторга, то ли что-то цапнуло, проплыл на середину, там повертелся, затем стрелой вылетел на противоположный берег.

Арбогастр подошел к воде спокойно, но не стал пить там, где в озеро вбежал Адский Пес, отошел в сторону, подальше от взбивающего пену водопада, и медленно и осторожно начал цедить воду сквозь зубы, брезгливо оттопырив верхнюю губу.

Я постоял у края воды, пить не хочу, хотя если мои друзья пьют, то вода не отравлена, у них чутье получше моего. Странное чувство то и дело пробегает по коже, словно кто-то рядом, однако не враг, хотя и не друг.

Словно невзначай, я опустил ладонь на рукоять меча, ничего не изменилось, тогда присмотрелся к крупным камням, что наполовину в воде, вытащил меч и сделал вид, что пытаюсь перевернуть клинком один…

Как и надеялся, этот неизвестный сдвинулся, чуть колыхнув воздух. Я моментально развернулся и упер клинок ему в то место, где у него должен быть живот, это всегда страшнее, чем в грудь.

— Советую показать личико!

Чувствую, он замер, захваченный врасплох, затем довольно быстро передо мной появился силуэт молочного цвета, наполнился объемом, затем превратился в пожилого человека в летней одежде и обычных башмаках, в таких по снегу не походишь.

— Спокойнее, — проговорил он торопливо, — спокойнее… Я ничего худого не замышлял. Просто это мое, так сказать, жилище. Потому я вот так и хотел присмотреться…

— Жилище? — переспросил я, но меч не убрал. — Ты что, водяной?

Он усмехнулся.

— Я человек. Просто отыскал однажды это место, полюбилось, остался здесь жить. Мне от жизни мало что надо… а суета в городах всегда раздражала.

Я медленно убрал меч, опасности не чувствую, как и угрозы, хотя насчет безопасности после случая с волшебницей не совсем уж уверен.

— Хорошо, — ответил я, сунул меч в ножны. — Конечно, от жизни мало надо тому, кто владеет колдовством.

Он поморщился.

— Да какое это колдовство? Так, пара полузабытых заклятий. Давайте присядем, а то меня ноги уже плохо держат…

Я сел первым, спросил с подозрением:

— Вы на старика не похожи.

— Спасибо, — ответил он, — хотя мне все-таки лет немало. А ноги начали подводить, долго ходить не могу, нужен отдых… Вы проездом или стремились именно сюда?

Он опустился на камень медленно, со старческим кряхтением, из груди вырвался глубокий вздох облегчения, то ли в самом деле стоять было тяжело, то ли на незримость потратил слишком много сил.

— Конечно, — ответил я с неудовольствием, — проездом. А чем этот ручей такой уж замечательный, что к нему кто-то поедет специально?

Он ответил уклончиво:

— Да у разных людей разные цели… А вы, если проездом, куда направляетесь, если не секрет? Вдруг старый отшельник чем-то сможет помочь?

Он вытащил из складок одежды крупные четки из отполированного коричневого дерева, смотреть продолжал мне в лицо, а пальцы начали механически перебирать бусины.

— Вряд ли, — ответил я. — Разве что знаете, где Храм Истины…

Он посмотрел с улыбкой.

— Знаю.

— Где он? — спросил я быстро.

Он протянул руку.

— Видите вот там гору? Сразу за ней.

— Так близко? — сказал я с облегчением и недоверием. — Как он выглядит?

— Его ни с чем не спутать, — ответил он. — В послушники?

Я помотал головой.

— Нет. Меня направили туда, чтобы я попытался вместе с ними найти что-то такое, что могло бы остановить Багровую Звезду Маркус.

— Багровая Звезда? — повторил он и посмотрел на меня с сомнением. — Знаете ли, в больших городах о ней не думают… да и в малых тоже, там все чем-то постоянно заняты, а я вот здесь свободен…

Я спросил с хмурым любопытством:

— И что надумали?

Он ответил с тяжелым вздохом:

— Неприятно такое говорить, тем более — слушать, но я верю, что приближение Багровой Звезды — это… все же дело рук Господа, а не Сатаны.

— Ого!

Он вздохнул, развел руками.

— Маркус показывает нам самим, какие мы есть… Надвигается всеобщая погибель. Жизнь будет уничтожена, все королевства сметены, от городов и столиц не останется даже развалин… И что же люди? Одни тупо ждут, как скот, которого ведут на бойню, другие прикидывают, что сейчас им не повезло, они воры, разбойники, нищие… а вот если уцелеют в пещерах, то выберутся наверх и сразу начнут сколачивать шайки, строить из несчастных выживших новые племена и объявят себя королями.

Я подумал, вздохнул.

— Да, похоже.

— Человек даже из всеобщей беды, — сказал он невесело, — старается получить счастье для себя лично.

Я возразил:

— Не все же такие!

— Подвижников мало, — ответил он трезво. — Мир всегда держался на подвижниках и праведниках. Но когда их становится совсем ничего, мир сползает к краю бездны.

Я чувствовал, что мой череп накаляется от суматошных и горячечных мыслей.

— Когда был наслан потоп, я еще понимаю, — сказал я. — Подвижников не осталось, даже Ной не был ни подвижником, ни даже праведником. Его избрали потому, что единственный, кто не участвовал в содомных оргиях и всеобщем разврате, хотя по слабости духа и не боролся, не проповедовал, не разоблачал, не гневался… За неимением лучшего Всевышний и решил начинать новое человечество с него, ибо Ной хотя бы сам был чист… Однако сейчас в пещеры лезут все, праведные и неправедные! И вылезут, боюсь, неправедные быстрее и захватят больше.

Он тяжело вздохнул, замолчал, только четки сухо постукивают в быстрых пальцах, бусины переходят с одной стороны нити на другую.

— Нет, — сказал я решительно, — здесь что-то другое… Некий замысел, но я пока не могу его постигнуть!

— Неисповедимы пути Создателя, — произнес он нравоучительно.

— Не все, — возразил я, — некоторые исповедимы. Те, которые Он приоткрывает нам. Мы должны напрягать не только руки в труде, но и мозги, стараясь постичь то великое, что Он хочет нам сказать! И вдолбить в наши головы.

Он развел руками.

— Увы…

— Кстати, — сказал я, — почему все так старались остановить меня? Кому повредит, что я доберусь до Храма? И, может быть, в самом деле удастся найти какую-то защиту от Маркуса?