Смертельная игра - Фрэнк Толлис

Либерман обернулся, чтобы посмотреть на Брукмюллера. Его притворно приветливое выражение лица вдруг окаменело и слетело, как сухая рыбная чешуя. На его шее напрягся мускул.

— Она была очень красивой женщиной, не так ли? — спросил Либерман.

Колесо остановилось, чтобы принять новых пассажиров. Гондола раскаливалась на ветру.

— Да, конечно.

— Я видел ее только на фотографиях, которые, к тому же, были не очень качественными. Тем не менее этого было достаточно, чтобы понять, что она женщина исключительной красоты. А во плоти она, должно быть, была просто… неотразима. — Колесо обозрения скрипело и стонало, как канаты и шпангоуты старинного галеона. Луч электрического света неожиданно присоединился к великолепному наружному освещению одного из ресторанов на Аусштеллунгс-штрассе. — Вы считали ее привлекательной, герр Брукмюллер?

Здоровяк отвернулся и, казалось, решил полюбоваться видом. Похоже, ему снова удалось совладать со своими эмоциями, и теперь он казался абсолютно спокойным.

— Я бы очень удивился, если бы узнал, что есть мужчины, которые не признают красоты фройляйн Лёвенштайн. Да, конечно, я считал ее привлекательной.

— Привлекательной? Или правильнее будет сказать — неотразимой?

Брукмюллер рассмеялся.

— Герр Либерман, вы что, в самом деле, намекаете…

Колесо продолжало движение.

— Она соблазнила вас, герр Брукмюллер.

— Что за нелепое обвинение!

— И вы были бы счастливы иметь ее в любовницах бесконечно долго…

— Герр доктор! — прервал его Брукмюллер. — Вы испытываете мое терпение.

— …но, к несчастью, она забеременела, и ваши отношения изменились. Она начала просить у вас денег, и, думаю, это были солидные суммы, которые вы послушно ей давали. В конце концов, она находилась в выигрышном положении. Если бы она объявила, что ждет ребенка от вас, немедленно разразился бы скандал, который лишил бы вас шансов завладеть состоянием фон Рат, женившись на наследнице, не говоря уже о ваших политических амбициях. И даже если бы вам удалось выдержать этот скандал, вероятность того, что наличие незаконнорожденного ребенка — или детей, как в данном случае, — не помешает вашей женитьбе и не скажется отрицательным образом на вашей репутации, стремится к нулю.

Брукмюллер покачал головой:

— А вы не забыли кое-что очень важное, герр доктор?

— Хёльдерлин?

— Да.

— Фройляйн Лёвенштайн не была совершенно уверена, что ее план сработает. В конце концов, вы могли подчиниться судьбе. От испорченной репутации не умирают. Ничто не мешает предпринимателю вложить свои средства в другое дело, которое поможет ему начать новую жизнь. И что тогда будет делать фройляйн Лёвенштайн? Нет, она решила обеспечить себе финансовую безопасность на всю жизнь, чего бы ей это ни стоило. Смею предположить, что те несколько месяцев, в течение которых она вкушала радости вашего… покровительства, только укрепили ее в этом решении. Герр Хёльдерлин был просто страховкой на случай неудачи. Спасительной соломинкой, за которую она смогла бы ухватиться, если бы вы не оправдали ее надежд.

По мере того, как они набирали высоту, начинал открываться вид на город. Уже зажглось несколько газовых ламп, и сквозь моросящий дождь начали пробиваться пятна желтого света.

— Конечно, — продолжал Либерман, — вы ничего не знали об этом дополнительном плане фройляйн Лёвенштайн, и она давила на вас все сильнее. Вам нужно было найти выход из этой сложной ситуации — и как можно быстрее.

Колесо задрожало и остановилось.

— Знаете, господин доктор… Должен признаться, я в первый раз на колесе обозрения… Вид отсюда просто исключительный.

Либермана сбили с толку необыкновенно спокойный голос Брукмюллера и его неуместная реплика. Тем не менее это говорило о том, что подсознательное начинает прорываться наружу, чего он и добивался.

— Вы пришли к Шарлотте Лёвенштайн и, угрожая пистолетом, заставили ее написать записку, намекавшую на то, что она, как Фауст, заключила сделку с дьяволом. Написав половину, она вдруг поняла, что сама себе выписывает свидетельство о смерти, остановилась и резко встала. Вы приставили револьвер к ее груди и нажали на курок. В барабане была не совсем обыкновенная пуля. Точнее, совсем необыкновенная. Она была сделана не из металла, а из плотно сжатого мяса и костей. Такая пуля была достаточно твердой, чтобы проделать дыру в груди фройляйн Лёвенштайн, а затем она должна была полностью разложиться. Крошечный кусочки, скажем, свиной отбивной, совершенно невозможно будет обнаружить на вскрытии.

— Шарлотта Лёвенштайн умерла мгновенно. Потом вы уложили ее тело на кушетку и положили египетскую статуэтку в японскую шкатулку. Ключ вы оставили внутри и заперли ее с помощью хирургических щипцов производства фирмы «Брукмюллер и K°». Этот же способ вы использовали, чтобы повернуть большой ключ в двери гостиной. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но начавшийся ураган был большой удачей для вас, он подтверждал предположение, что фройляйн Лёвенштайн посетил дьявол в образе Сета — бога бурь, хаоса и зла.

Вдалеке над холмами в небольшом просвете между тучами показалось заходящее солнце. Красноватая дымка разлилась по горизонту, и на мгновение небо стало похоже на кованую бронзу. Под этим зловещим небесным сводом Вена производила впечатление библейского города, погрязшего в грехах, который должна была постигнуть кара — святой очищающий огонь.

Брукмюллер был абсолютно неподвижен.

— Ваша уловка сработала великолепно, герр Брукмюллер. Полиция была сбита с толку, озадачена, пребывала в смятении. Все указывало на то, что убийство Лёвенштайн было совершено какой-то сверхъестественной силой. Полиция была настолько занята странными обстоятельствами смерти фройляйн Лёвенштайн, что почти забыла провести тщательное расследование! И даже когда они начали опрашивать свидетелей, вы оставались в стороне. Вы были уверены, что секрет ваших хитроумных фокусов никогда не будет раскрыт. Вы знали, что никого нельзя осудить за совершение невозможного преступления. Поздравляю вас, герр Брукмюллер, — это был гениальный план.

Колесо застонало, и гондола продолжила подъем. Брукмюллер повернул свою крупную голову.

— Но потом ваша невеста, фройляйн фон Рат, организовала сеанс, во время которого стало очевидно, что герр Уберхорст обладал некой очень важной информацией. И вполне возможно, он собирался поделиться этой информаций с полицией. Может быть, фройляйн Лёвенштайн все ему рассказала? Вдруг он знал, что она была беременна? Может быть, он подозревал — или знал наверняка, — кто был ее любовником? Наверное, эти или подобные вопросы начали тревожить вас. Вскоре вы узнали — хотя я точно не знаю как, — что герр Уберхорст пытался разгадать, каким образом были проделаны фокусы с замками. Если бы он додумался, что этот трюк можно проделать с помощью хирургических щипцов, он мог стать для вас вдвойне опасным. Возможно, вы представили, как состояние фон Рат уплывает из ваших рук. Или как ваше тяжелое мертвое тело болтается на виселице. Какой бы образ ни возник в вашей голове, вы запаниковали. Ранним утром вы вскрыли мастерскую Уберхорста с помощью тех же щипцов и прокрались в его спальню. Я думаю, он спал, когда вы забили его дубинкой до смерти.