Небо сингулярности - Чарлз Стросс

Летное поле находилось за два неполных километра от нависших стен гарнизона, на окраине скудно населенного квартала, расположенного на северном берегу реки. К югу должен был стоять тесный лабиринт из домов с крутыми крышами, церковных шпилей, видных издалека, и общественных зданий. Но этого всего сейчас не было. Какая-то купа жутких серебристых папоротников завивалась к небу там, где раньше была городская ратуша, между фрактальными спиральными листьями мелькали светляки. Герцогский дворец был почти разрушен: одна стена будто гигантским кулаком развалена – наглая бомбардировка тяжелой артиллерией.

Адмирал бессильно хлопнул по подлокотнику.

– Путем!

– Совершенно верно, ваше превосходительство. – Робард снова огляделся, на этот раз высматривая передовой отряд. Тот уже прошел полпути до диспетчерской вышки, когда что-то яркое и ядовито-зеленое хлестнуло сверху, и земля задрожала от рева.

– Вражеские самолеты! – крикнул Косов. – Смотри, они сюда за нами прилетели! Адмирала в укрытие, быстро! – Он оттолкнул Робарда и схватился за ручки кресла, чуть не перевернув его в спешке.

– Эй! – рявкнул Робард, возмущенный узурпацией своей должности. Он бросил озабоченный взгляд на небо и решил не продолжать: поведение лейтенанта было неподобающим, но необходимость доставить адмирала в безопасное место перевешивала. – Вот здесь тропа, господин лейтенант. Я пойду вперед. Если доберемся до вышки…

– Эй, вы! За нами! – рявкнул Косов охранникам периметра – сбитым с толку встревоженным матросам, которые, благодарные за то, что кто-то дает им указания, закинули карабины на плечо и подтянулись поближе.

Утро было теплое, и лейтенант запыхался, толкая кресло по потрескавшейся асфальтовой дорожке. Робард рысил рядом – высокий, черный, траурно-мрачный, с осунувшимся от тревоги лицом. По обеим сторонам дороги вымахал бурьян до пояса, и повсюду были видны и другие признаки запустения: поле выглядело так, как будто было заброшено уже много лет, а не только месяц с момента вторжения. Гудели пчелы и другие насекомые, птицы пищали и чирикали вдалеке, явно показывая, что местные власти позорно провалили программу распыления ДДТ.

Отдаленный грохот заставил Робарда посмотреть через плечо. Птицы взмыли в небо – далекий зеленый свет взвился и будто застыл, завис под слепым бирюзовым куполом неба.

– Бежим! – Робард бросился вперед и укрылся под сенью рощицы молодых деревьев.

– Что? – Косов остановился и уставился на происходящее, смешно уронив челюсть, как персонаж комедии. Зеленое сияние росло с пугающей беззвучной быстротой, потом разлетелось над головой изумрудным взрывом. Шум, похожий на звук захлопнувшейся гигантской двери, бросил Робарда на траву. Самолет прогрохотал мимо, волоча за собой гром как от товарного поезда, пролетел на бреющем над спасательной шлюпкой и исчез в направлении городу. Пчелы злобно гудели вокруг, когда Робард собрался и встревоженно огляделся, ища адмирала.

Лейтенанта сбило с ног ударной волной. Сейчас он уже сидел, осторожно держась за голову. Кресло не упало, и оттуда летел громкий, но неразборчивый поток инвектив.

– Ах ты, блин, твою мать зараза! – Курц поднял здоровую руку, грозя небу парализованным кулаком. – Революцанер, мать твою так и не так! Ой!

Рука упала.

– Что случилось, ваше превосходительство? – озабоченно подскочил Робард.

– Ужалила, гадина, – пожаловался Курц, облизывая тыльную сторону ладони. – Пчелы проклятые.

Вокруг раздавался сердитый гул, и Робард стал отмахиваться испачканными в земле перчатками.

– Все будет в порядке, господин адмирал, как только мы вас доставим в диспетчерскую, а оттуда – в замок. – Он осмотрел раздавленное насекомое и нахмурил брови. Красные, изуродованные ударом буквы проступали на брюшке с неестественной четкостью. Робарда передернуло, и он вытер перчатку о траву. – Лучше будем двигаться, пока этот самолет не принял нас за противника.

– Везите вы, – велел Косов, прикладывая к голове покрасневший платок. – Пойдемте.

Они вместе повернули и направились к диспетчерской вышке, за которой смутно виднелся герцогский дворец и то, во что превратился при новом порядке город.

* * *

В восьмидесяти километрах от этих событий приземлялась другая спасательная шлюпка.

Рашель сонно встряхнулась и открыла глаза. Она не сразу сообразила, где находится. Вход в плотные слои атмосферы прошел куда как негладко: капсулу мотало так, что Рашель бы стошнило, не включись вестибулярные глушители. Позади нее раздался стон, и она покосилась в ту сторону. Мартин явно приходил в себя, тряс головой, и лицо его кривилось и дергалось. Василий за спиной простонал еще раз:

– Ох, ну и ужас был!

– Жив остался? – Она проморгалась, посмотрела на экран. Черные полосы закрывали приличную его часть – остатки аблятивного теплового щита, что расплавился и дал потеки на внешних камерах корпуса. Горизонт лежал плоской синей линией, земля была полускрыта завесой облаков. Капсула спускалась на главном парашюте. Альтиметр отсчитывал последние две тысячи метров.

– Проверьте, можете ли шевелить ногами.

– Могу, – ответил Мартин.

Василий только скулил. Рашель не стала дальше беспокоиться об их здоровье, у нее была еще куча дел до посадки. Куча всяких возможных осложнений, поскольку двигателя теперь не было.

Пилот, отобразить расстояние и направление к точке рандеву.

На дисплее замигала наложенная карта. Точка посадки оказалась неожиданно близко – всего несколько километров от цели.

Пилот, состояние посадочных двигателей.

Еще картинки: диагностика, план самопроверки посадочного двигателя, небольшой пакет, висящий в стропах между прямоугольником парашюта и крышей капсулы. Сработав от радара, посадочная турбина врубится за минуту до приземления, сбросив костедробительную скорость пятьдесят километров в час до скорости мягкой посадки.

– А я бы выпил, – сказал Мартин.

– Придется пару минут подождать. – Рашель внимательно вглядывалась в экран. Тысяча метров.

– Я ног не чувствую, – пожаловался Василий.

О черт.

– Пошевелить ими можешь? – спросила Рашель, и сердце у нее застучало в горле. Она не могла предвидеть появление третьего пассажира, и если у него повреждение позвоночника…

– Могу.

– Так какого хрена ты говоришь, что их не чувствуешь?

– Замерзли!

Рашель зевнула, в ушах щелкнуло.

– По-моему, у нас давление в кабине упало. Ты, небось, сунул свои ноги куда-то к вентиляции.

Снаружи понесся туман, побелело. Еще через десять секунд облачность стала реже, появились деревья и реки. Головокружительный вид – приближающаяся на экране земля. Рашель скрипнула зубами. Рядом с ней завозился Мартин, стараясь рассмотреть все получше.