Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - Эрик Эмблер

— Минутку. — Голос Залесхоффа звучал требовательно.

— В чем дело?

— Я жду от вас ответа.

Я повернулся.

— Да, конечно. Совсем забыл. — Я сунул руку в карман пальто и достал небольшой сверток, купленный в тот день после обеда. Затем положил сверток на стол.

— Что это? — с подозрением спросил Залесхофф.

Я открыл дверь.

— Брусок мыла, который я вам должен. Мне посчастливилось найти мыло в форме лимона. — Я вежливо кивнул. — Доброй ночи вам обоим.

На лице Залесхоффа не дрогнул ни один мускул. Он просто стоял и смотрел на меня; в его глазах застыло странное выражение. Девушка пожала плечами и снова принялась за шитье.

Квартира Залесхоффа находилась в доме, нижний этаж которого занимал магазин. Там было очень темно. Поэтому мужчина, стоявший на противоположной стороне, заметил меня не сразу, но я, выйдя на свет, увидел, что он поспешно отвернулся и принялся разглядывать витрину.

Я пошел в сторону отеля «Париж». Чуть погодя остановился и закурил. Мужчина шел за мной. Не Беллинетти — явно выше ростом. Не оглядываясь я направился прямо к отелю. Если Залесхофф говорил правду, то надо вести себя как можно естественнее. Я ничего не скрываю и не собираюсь скрывать. Господа из тайной полиции желают впустую тратить время? Пусть себе, это их дело.

И все равно ощущение было не из приятных. Я заметил, что иду немного скованно и нарочито. Из головы не выходила версия смерти Фернинга, озвученная Залесхоффом. Я представлял, как бедняга идет по улице точно так же, как теперь иду я. Вероятно, в последний момент он услышал стремительно надвигающуюся машину, и его маленькие глазки, его жирный скошенный подбородок исказились от ужаса. Нет, повторял я себе, это все плод воображения Залесхоффа. Так не бывает.

Машина, вынырнувшая из боковой улочки прямо передо мной, заставила меня вздрогнуть. На лбу выступил пот. С большим трудом я удержался, чтобы не побежать. Вид отеля принес мне огромное облегчение.

Портье за конторкой махнул мне рукой.

— Вам письмо, синьор. И вас ждет джентльмен. Ему сказали, что вы можете прийти поздно, однако он пожелал подождать. Его проводили в кабинет — там тепло.

Я взял письмо.

— Что за джентльмен?

— Мое дежурство еще не началось, когда он пришел. Он не назвал своего имени.

— Хорошо, спасибо.

Я вошел в кабинет.

В комнате сидел Вагас, удобно устроившись у радиатора с газетой в руках.

Увидев меня, Вагас отложил газету и встал.

— Добрый вечер, господин Марлоу.

— Добрый вечер. — Я не испытывал особой радости, и мой голос, видимо, это выдал; генерал смущенно кашлянул.

— Надеюсь, вы простите меня за вторжение. Мне нужно было вас увидеть.

— Ничего. — Я сделал над собой усилие и попытался изобразить радость. — Хотите выпить?

— Нет, спасибо. Разве что одну из ваших английских сигарет… Благодарю. Присядем? Я вас надолго не задержу.

— Прошу прощения. Да, присаживайтесь, пожалуйста.

Он сел и обвел комнату недовольным взглядом.

— Должен сказать, здесь чрезвычайно унылая атмосфера, господин Марлоу. Утрехтская зелень, поблекшие остатки изнеженного империализма… Бонапарт всегда казался мне жалким: парвеню с талантом обводить вокруг пальца более умных людей, человек с душой бухгалтера, любивший роскошь. Вы со мной согласны?

— Большую часть времени я провожу здесь в постели.

Возможно, это прозвучало слишком резко, но Вагас лишь невозмутимо кивнул:

— Да, конечно. Должно быть, вы очень занятой человек. Позвольте объяснить причину моего необычного визита. Вчера вечером… — Он умолк. — Кстати, надеюсь, вы не очень скучали.

— Нисколько. В высшей степени приятный вечер.

— Очень рад. Моя жена считает вас очаровательным.

— Передайте от меня привет мадам Вагас.

— Благодарю. Однако есть один вопрос…

— Да? — Я думал, что знаю, куда он клонит, но ошибся.

— Вопрос связан с коммендаторе Бернабо, господин Марлоу. Мне бы очень хотелось, чтобы вы еще раз увиделись с ним, господин Марлоу. Сегодня я случайно встретился с коммендаторе и узнал весьма интересные новости. Интересные, — повторил он, многозначительно глядя на меня, — для вас.

— Неужели?

— Да. Я узнал, — с нажимом продолжил генерал, — что правительство планирует приобрести у одной немецкой фирмы крупную партию станков для производства снарядов. Эти станки того же типа, что поставляет ваша компания.

Вагас явно рассчитывал услышать мой комментарий, но я выжидал. Он глубоко затянулся и медленно выпустил дым.

— Помня о вас, я вкратце поговорил с коммендаторе. Боюсь, позиции немецкой фирмы очень сильны. По политическим мотивам Италия склонна покупать у Германии, а не у других стран. Кроме того, немецкая фирма завела себе друзей… скажем, не очень этичными методами. — Он не отрывал взгляда от своей сигареты. — Не знаю, как вы относитесь к этой достойной сожаления практике, господин Марлоу, однако если ваша компания выделит ассигнования на… э-э… представительские расходы, то смею предположить, что относительно небольшие затраты будут щедро вознаграждены. Хотя дело, естественно, довольно срочное, коммендаторе любезно согласился, чтобы я передал эту информацию вам. Разумеется, если вы предпочтете ничего не предпринимать, обе стороны свободны от обязательств.

Он грациозно взмахнул рукой, и я уловил тонкий аромат духов.

— Иными словами, — напрямик заявил я, — если коммендаторе получит солидные комиссионные, то он готов заключить контракт со мной.

Вагас тонко улыбнулся:

— Я предпочел бы более деликатную формулировку, господин Марлоу.

— Знаю. Нельзя ли уточнить, о какой немецкой фирме идет речь?

Он назвал одного из моих главных конкурентов.

— И какова сумма контракта, генерал?

— Около восьмисот пятидесяти тысяч лир, если ваши цены сравнимы с немецкими.

Я быстро произвел подсчеты. Получалось чуть больше восьми тысяч фунтов — почти сорок станков S2. Очень похоже на контракт министерства обороны, и тот факт, что заявку подала немецкая фирма…

— А сколько я должен предусмотреть для коммендаторе?

— Два процента от общей суммы контракта.

— На первый взгляд вполне разумно. А как насчет немцев?

Вагас улыбнулся:

— Они чрезвычайно уверены в себе, господин Марлоу. Настолько, что не готовы дать за преимущественное право больше полутора процентов.