Подлинная история "Майора Вихря" - Александр Бондаренко

В начале этой операции Ботян вновь оказался в Чехословакии, правда, теперь уже не на машине с дипломатическими номерами.

«Вскоре после того, как наши войска вошли в Чехословакию, меня без ведома моего «официального» аэрофлотовского начальства забрали, и я туда поехал, — рассказывает Алексей Николаевич. — Меня тогда переодели в солдатскую форму, но тем людям, которые меня окружали, было сказано: имейте в виду, всё, что он прикажет, — выполняйте!»

…Один из тогдашних сотрудников представительства честно нам сказал, что Ботян после такого переодевания выглядел очень смешно. Солдатскую гимнастёрку ему выдали первую попавшуюся, так что она оказалась Алексею Николаевичу ниже колен. Но ему было абсолютно плевать на то, как он выглядел, — этого «маленького солдата» ждали очень большие дела. (Тот же сотрудник, который рассказал нам про гимнастёрку, сообщил также: «Он там нашёл склад с оружием! Никто не мог найти, а он — нашёл!» Хотя сам Ботян в разговоре с нами подобный факт отрицал. Но он много чего отрицает.)

«Приехали туда, — продолжает рассказ Алексей Николаевич. — Хорошо, что я знал чешский язык! Чехи перекрыли все дороги, все указатели были сняты, неизвестно, куда ехать. Ничего, разбирались! Хотя отношение к нам было враждебное, но я находил людей, которые понимали, за кем правда, ну и сотрудничали с нами. Я очень хороших людей находил, которые нам помогали! К тому же в Марианских Лазнях и Карловых Варах тогда отдыхали наши сотрудники, я ездил туда, мы всех забирали… Честно скажу, сколько я там времени пробыл — не помню. И как меня тихо взяли, также тихо и отпустили. Я возвратился в Германию, но моё место в Аэрофлоте оказалось занято. Что ж делать, нашли другое!»

Кстати, исключительно редкий случай, но, исходя из служебной необходимости, Алексей Николаевич прослужил в ГДР не пять положенных лет, а семь…

«Папа говорил, что когда начались все эти события, в Берлине было очень страшно, — вспоминает Ирина Алексеевна. — Оттуда на Прагу пошли танковые дивизии. В Берлине была брусчатка, а танки шли по ночам, шли мимо наших окон. К тому же мы жили на первом этаже — немцы кидали бутылки в окна, зная, что в этих домах русские жили. Мама даже опускала жалюзи, чтобы намертво закрыть окна — она тогда одна оказалась, я в 1968 году в институт поступала…»

Вот она, нелёгкая жизнь жены разведчика! А многим в те времена казалось — «заграница», все блага жизни.

События 1968 года можно долго описывать и по-разному оценивать. (В 1998 году в Карловых Варах мы видели самодельные листовки примерно такого содержания: «1938 год — немцы; 1968 год — СССР; 1998 год — США». Штаты тогда намеревались разворачивать в прекрасной туристическо-курортной Чехии свою пресловутую систему ПРО. За это боролись сторонники Пражской весны не только в Праге, но и Москве?) Но наш разговор не о «весне», а о судьбе человека, честно выполнявшего свой солдатский долг, верно служившего Родине, как это положено солдату, выполнявшему приказ. Поэтому заключим эту главу небольшим эпизодом, который нам рассказал Ефим Гордеевич Чикулаев:

«Наша дивизия, которая поначалу занимала центр Праги, потом была выведена на северную окраину чешской столицы… И вот наступил день 7 ноября — наш праздник, всё-таки! Как всегда: кашеварня, каша с мясом. Наши сверхсрочники на бэтээрах мотанулись в Германию, закупили, ну и мы праздновали… Вскоре к нам в лагерь пришло много молодёжи, студентов — как я понял из разговоров, это в основном были дети и внуки тех, кто пострадал от той «либеральной» публики… Поговорили они с нами, за столом посидели, по одному-другому стопарю пропустили, а потом радостно кричали: «Да здравствует Октябрьская революция!» и «Садись с нами пить чай!» — вместо «контрреволюционного» лозунга «Иван, иди домой!».

Примерно то же самое рассказывал нам и генерал армии Владимир Николаевич Лобов, последний советский начальник Генерального штаба, который в 1968 году был капитаном и командовал мотострелковым батальоном, также входившим в Прагу. После окончания самих «событий» очень многие чехи вели себя достаточно гостеприимно. Лобов вспоминает, как он также был приглашён на какую-то встречу с местным населением, когда советских офицеров не только хорошо угощали, но и в конце вечера растащили на сувениры все их звёздочки и знаки.

Думается, комментарии здесь излишни — нормальным людям хочется просто нормально жить. Ещё Талейран[365]говорил о том, что народ признает легитимным любое правительство, которое будет по-настоящему заботиться о народном благе… Но кто это помнит?

А нашим людям, которые не позволили тогда пролиться большой крови, — ещё раз огромное спасибо!

Итак, Алексей Николаевич Ботян возвратился в ГДР — аж до 1972 года. Он был, как мы сказали, одним из тех немногих сотрудников госбезопасности, для которого командировка в ГДР ввиду оперативной необходимости продолжалась целых семь лет. Из этого можно сделать однозначный вывод, что он являлся очень ценным сотрудником: известно ведь, что желающие съездить за рубеж тогда буквально «в очередь» стояли.

Но, к сожалению, о работе Алексея Николаевича в тот период рассказывать сложно. Зато обо всём остальном информации довольно много — нам посчастливилось встречаться с людьми почтенного возраста и в немалых чинах, которые в ту пору были молодыми офицерами госбезопасности, работали и жили рядом с Ботяном.

Рассказывает Михаил Петрович, бывший заместитель начальника Управления «С»: «В связи с вводом войск в Чехословакию меня срочно отозвали из отпуска, и я был распределён в Берлин, в Берлинский аппарат. Там, собственно, я и увидел впервые Алексея Николаевича — его тогда как раз в Чехословакию куда-то посылали. Запомнился он мне таким суетящимся, энергичным, непоседливым… А потом мы с ним в Германии года три параллельно работали. Честно скажу, что я тогда к нему особенно внимательно не присматривался. И фотографий у нас в разведке было мало: любителям сниматься говорили, что если вы хотите известности, то надо было в артисты идти. Но вот что очень запомнилось — так это Ботян на волейбольной площадке…»

Вот здесь мы просто должны остановиться, потому как на тему «Волейбол и Ботян»… нет, скорее «Ботян и волейбол» следовало бы написать отдельную книгу. Но эту возможность мы предоставим тем, кто профессионально разбирается в спорте, а сами ограничимся свидетельствами очевидцев.

Прежде всего, вот что в свои 96 лет говорит сам Алексей Николаевич: «Я спортом до сих пор занимаюсь — играю не только в шахматы, но и в волейбол. Да, обязательно, по несколько раз в месяц. И мяч могу принять, и отпасовать!»

Внучка Ботяна Елена доверительно рассказала нам про такой случай, не так давно произошедший на волейбольной площадке: «Дали там какой-то пас или подачу, и дедушка попытался её словить. Но в это время один его друг, такой большой «спецназер», тоже нацелился на этот мяч. И в полёте, в каком-то таком пируэте, он валится назад, и вся эта масса падает на деда! Игра тут же остановилась… Молчание гробовое. Что же там с ним сталось?! Ничего, вылез, встрепенулся: «Чего стоите? Давайте дальше играть!».