Семья для чемпиона - Алекс Коваль

совсем мы не сможем. Но мы можем попытаться принять его существование как данность.

– Птичка, он тебе очередной лапши на уши навешал, а ты и рада.

– Нет, просто не хочу всю жизнь прожить в ненависти. Пообещай.

Ярик поджимает губы. Поигрывает бровями. В конце концов, закатив глаза, сдается:

– Хорошо. Если у него будут поползновения, я попытаюсь. Но первый к нему не сунусь. Так и знай. Не настолько я благородный и всепонимающий.

– Отлично, – улыбаюсь, привстав на носочки, к губам его тянусь, – большего мне и не надо. Люблю тебя, родной.

Яр улыбается:

– Больше проблем с этими тремя словами нет, я смотрю.

– После твоего вчерашнего демарша они ассоциируются исключительно с приятными вещами.

Яр смеется и чмокает меня в губы:

– Домой?

Оглядываемся на Димку. Он следит за нами с легкой ехидной ухмылочкой.

– Ага, – кивает, на ноги подскакивая, – все ваши штуки на «г» закрыли?

– Похоже на то.

– Тогда погнали. Чет я устал.

– Да правда, что ли? – язвлю я, потрепав своего ребенка по волосам.

Мы одеваемся и вызываем такси. Мужчины обнимают меня с двух сторон и увлекают на улицу. Выходим на крыльцо, перекидываясь шутками. А уже стоя на ступеньках, Димка натягивает шапку и, крутанувшись на пятках, поворачивается к нам, заявляя:

– Слушайте, раз вы помирились и мы теперь снова живем вместе… Вместе же? Так вот, э-э, мам, у меня есть для тебя еще одна новость. Ты только сильно не злись, лады?

– Опять двадцать пять, Дима! – запускаю возмущенное облачко пара в морозный воздух. – Что еще за новость? Ты точно смерти моей хочешь!

– Нет, родитель. Я собаку хотел.

Я в полнейшем непонимании смотрю на Ремизова. Они с Димкой переглядываются. Оба странно улыбаются. А мой мозг цепляется за слово «хотел». В прошедшем, блин, времени. Почему?

– Хотел? – переспрашиваю.

– Мхм, хотел, – кивает сын, перекатываясь с пятки на носок.

– А теперь не хочешь?

– Ну… а теперь она у меня есть.

– Э-э… Ярослав. Ты понимаешь, о чем он говорит?

– Возможно, – уклончиво машет головой Ярик. – Возможно, нам надо было с тобой посоветоваться, но пару недель назад ты со мной не разговаривала, как помнишь.

– И-и?

– Поэтому, – разводит руками Ремизов, – поздравляю, Птичка, через пару недель мы станем счастливыми обладателями лабрадора.

Бамс.

Лабра… какого, на фиг …дора?! Я перевожу взгляд с одного на другого и обратно. С губ срывается истеричный смешок. Один. Второй. В итоге начинаю хохотать как ненормальная, прикрывая рот ладошкой. Они издеваются, что ли? Серьезно?! Выдыхаю зло:

– Да вы же, блин, шутите, да?!

Яр с Димкой переглядываются и абсолютно синхронно, будто все эти две недели усердно репетировали, выдают:

– Не-а.

Вот теперь точно… занавес!

Глава 56

Две недели спустя. Двадцать второе декабря. Аврелия

– Рамочка с фотографией, папочка с работами, планшет, ключи и… – оглядываюсь, – точно! Кактус! – цепляется взгляд за маленький оранжевый горшок, одиноко стоящий на подоконнике. – Тебя-то я, дружок, чуть не забыла, – подхватываю цветок, переставляя ближе к сумочке и последний раз обвожу взглядом свой педантично приведенный в порядок кабинет в издательстве.

Вернее… уже не мой. Вот прямо с этой самой минуты.

Сердце трогает грусть. Не та, что разрушает. А светлая какая-то, приятная, со вкусом ностальгии. Хоть я и проработала в «Меркурии», по меркам трудового стажа, совсем ничего, но буду искренне по этому месту скучать. По остывшему кофе, утренним летучкам, коллективному мозговому штурму и совместным с девочками бизнес-ланчам. Уютно здесь было, тепло, хоть и не без заморочек. Таких, как навязчивое внимание Антона Сергеевича, которого Ярик до сих пор не переваривает, и потерянного стараниями типографии макета.

Решение уволиться далось мне нелегко. Анна Львовна долго уговаривала остаться. Девчонки-коллеги вздыхали и ахали, мол, как же так. Но я была непреклонна. Просто не так давно неожиданно для себя поняла, что, как и большинство творческих натур, я ненавижу, когда меня загоняют в какие-либо рамки: времени, контрактов, зарплат, цензуры. И хоть пролетевшие четыре месяца были замечательными, но сильно тосковать по рабочему графику с девяти до пяти я точно не буду! Снова в свободное плаванье. Снова в мой любимый фриланс. И будь что будет. Главное, муж меня поддержал. Остальное приложится.

Надеваю пальто и наматываю на шею шарф. С улыбкой думаю, что Ярик снова будет ругаться, потому что я опять сегодня без шапки. Перекидываю через плечо лямочку сумочки, подхватываю портфель, телефон и кактус и щелкаю выключателем, гася в кабинете свет. Покидаю свое бывшее место работы, не оглядываясь, кивая бывшим коллегам на прощание. С кем-то, возможно, мы будем поддерживать связь. А кто-то, скорее всего, забудет о моем существовании, как только я переступлю порог. Это нормально. Это жизнь. И она точно не стоит на месте. В этом и есть вся ее прелесть.

Из бизнес-центра выхожу с блаженной улыбкой на губах. Задираю голову и замираю на нижней ступеньке крыльца. Щурюсь, с восхищением рассматривая малиновый закат, причудливо переливающийся в белоснежных облаках, плывущих по небу. Носом втягиваю декабрьский воздух. Колючий, морозный. Снега за последнюю неделю насыпало на всю зиму вперед, укрывая пушистым покрывалом дороги и тротуары. И опять снежинки медленно в небе вальсируют. Красиво.

Раздается отрывистый сигнал клаксона. Опускаю взгляд. К крыльцу подруливает уже до щемящей боли в груди знакомый черный внедорожник. Стекла с передней и задней пассажирской стороны медленно едут вниз, и я вижу две любимые хитрые моськи. Слышу:

– Девушка, вы не на машине?

Посмеиваюсь, кокетливо хлопая ресницами.

– А вы с какой целью интересуетесь, молодые люди?

– Если что, можем подкинуть. Думаю, нам по пути.

– М-м, и куда же вы держите путь?

– В счастливое будущее, – улыбается Ярик, – куда же еще! Залетай, Птичка.

Я смеюсь и забираюсь в салон.

– Привет, мои хорошие.

– Привет, родитель.

– Привет, родная.

Чмокаю в щечку высунувшегося между сидений сына и тут же клюю в подставленную для поцелуя щетинистую щеку мужа.

– Как все прошло? – интересуется Ярик.

– Тихо, мирно. Меня душевно проводили и искренне пожелали удачи во всех начинаниях.

– Не жалеешь, что уволилась?

– Нет. Творческой свободы хочу. Возьму пару недель отпуска, а после новогодних праздников подумаю, в каком направлении двигаться дальше.

– Просто напоминаю: тебе не обязательно работать, если не хочешь.

– Просто напомню, – парирую, пристегиваясь, – сидя без работы в четырех стенах, человек имеет свойство деградировать. Тебе же не нужна жена-деградантка?

Димка прыскает со смеху.

– Понял, – кивает Ярик, улыбаясь. – Принял. Ну что, в питомник? Готова стать собачьей мамой?

Я закатываю глаза:

– Все еще поверить не могу, что мы действительно это сделаем…

Питомник «Мокрый нос» находится на окраине города, и добираемся