Золотой дождь - Джон Гришэм

Я обращаю особое внимание на третьего игрокаиз команды «Лучших транспортников». Он мускулист, у него быстрые ноги и руки.Он гибок и крепок, много болтает и задирает соперников.

Первая подача сделана, и я смотрю, как он идетк загородке около навеса своей команды и что-то говорит своей девушке.

Келли улыбается. Я могу видеть со своего местаямочки на ее щеках и ее замечательные зубы. Клифф тоже смеется. Он быстрочмокает ее в губы и опять вразвалку шагает к своей команде.

Они кажутся парой влюбленных голубков. Онбезумно ее обожает и хочет, чтобы все видели, как он ее целует. Они просто ненасмотрятся друг на друга.

Она опирается на загородку, прислонив рядомкостыли.

На ноге у нее уже лубок поменьше. Она стоитодна, поодаль от других зрителей и болельщиков. Она не может меня видеть,потому что я сижу по другую сторону поля, но на всякий случай я нахлобучилкозырек на глаза.

Интересно, что бы она сделала, если бы узналаменя? Да, наверное, ничего, просто не обратила бы внимания.

Я должен бы радоваться, видя, что она какбудто счастлива и здорова и мирно живет с мужем. Очевидно, побои прекратились,и за это я благодарен судьбе. Когда я мысленно представляю, как он бьет еебейсбольной битой, я просто заболеваю. Однако ирония судьбы в том, чтоединственный для меня способ завоевать Келли — это если избиения будутпродолжаться.

И я ненавижу себя за такие мысли.

Клифф занял центральную позицию. Онсокрушительно отбивает третью подачу соперника и ловко посылает мяч далеконалево. Да, это действительно потрясающий удар, и он обходит базы и что-токричит Келли. Он талантливый спортсмен, гораздо лучше всех остальных игроков. Ия не могу без ужаса подумать, как бы он замахнулся изо всех сил на меня.

Может, он перестал пить и трезвым не станеттак жестоко обращаться с женой. Может, пора мне убираться прочь.

Проходит час, и Донни Рей уже хочет спать. Мыуезжаем, по дороге говорим о судебном заседании, где будет слушаться его дело.Я сегодня оформил ходатайство с просьбой позволить получить у негосвидетельские показания, которые можно будет использовать на судебномзаседании, и как можно быстрее. Мой клиент скоро настолько ослабнет, что несможет выдержать двухчасовую процедуру перекрестного допроса целой шайкиадвокатов, так что надо спешить.

— Да, нам бы лучше поскорее с этим покончить,— говорит он тихо, когда мы подъезжаем к дому.

Не нервничай я так, обстановка меня бы дажепозабавила. Любого случайного наблюдателя увиденное вдоволь повеселило бы,однако в зале судебного заседания никто не улыбается. А уж мне и вовсе не досмеха.

За столом обвинителя я сижу в полномодиночестве, передо мной аккуратными стопками разложены тексты ходатайств илисты с кратким изложением дела. Мои личные записи и наброски выступлений,сделанные на двух блокнотах, удобно покоятся рядом, под рукой. Дек устроился уменя за спиной — не за столом, где от него была бы хоть какая-то польза, но вкресле за барьером на расстоянии по меньшей мере трех вытянутых рук от меня, —поэтому и кажется, что я совсем один.

Мне и правда жутко одиноко.

А вот стол защиты, отделенный от моего лишьузким проходом, населен весьма густо. В центре его лицом к месту судейвосседает, разумеется, Лео Ф. Драммонд, собственной персоной, окруженный пофлангам верными приспешниками. Двумя одесную, и двумя же ошуюю. Драммондушестьдесят лет, он выпускник юридического колледжа Иельского университета стридцатишестилетним стажем судебных баталий. Т. Пирсу Морхаусу, тоже птенцугнезда Иельского, тридцать девять; он один из компаньонов в фирме«Трень-Брень», с четырнадцатью годами адвокатского крючкотворства за спиной.Б.Дьюи Клею Хиллу-третьему, выпускнику Колумбийского университета, тридцатьодин; чести сделаться компаньоном его пока не удостоили, посчитав, должно быть,что шести лет стажа недостаточно. А вот двадцативосьмилетнему М.Алеку Планку-младшему,подвизавшемуся в роли адвоката всего два года, на мой взгляд, дали возможностьснискать лавры в этом деле лишь благодаря его Гарвардскому диплому. Ибодостопочтенный Тайрон Киплер, судья, также закончил Гарвард. Онафро-американец. Планк тоже чернокожий. В Мемфисе не на каждом шагу встретишьюриста с Гарвардским образованием и шоколадным лицом. В фирме «Трень-Брень»таковой имеется в единственном экземпляре, и вот он здесь — для того, безсомнения, чтобы расположить к присутствующей адвокатской братии его честьКиплера. А в дальнейшем, если все пойдет как по писаному — и суд присяжных.Половина зарегистрированных избирателей в нашем округе — негры, потомкивыходцев из Африки, поэтому несложно догадаться, что и жюри присяжных порасовой принадлежности разделится примерно пополам. Таким образом, по замыслувдохновителей, М.Алеку Планку-младшему уготована роль осчастливить своимприсутствием и расположить к себе некоторых присяжных.

Не сомневаюсь, что, окажись среди жюри,скажем, камбоджийка, фирма «Трень-Брень» без особого труда отыщет в своих рядахуроженку Кампучии и усадит её за стол защиты.

Пятого члена команды противника зовут БрэндонФуллер Гроун — по непонятной мне причине полное его имя звучит именно так, безномеров и инициалов. А ведь вполне мог бы, как подобает представителю столькрупной адвокатской конторы, провозгласить себя Б. Фуллером Гроуном. Емудвадцать семь, и всего два года назад он закончил с отличием юридическийколледж Мемфисского университета, оставив за собой шлейф громкой славы. Его имябыло притчей во языцех, когда я только поступил в юридический колледж, да и кпервой сессии я готовился, корпя над его старыми конспектами.

Если не считать двух лет, в течение которых М.Алек Планк-младший перекладывал бумажки в конторе федерального судьи, тосуммарный боевой стаж защиты, плотной стеной утвердившейся за соседним столом,равен пятидесяти восьми годам.

С того дня, как я получил свой диплом, непрошло и месяца. Мой помощник уже шесть раз проваливал экзамен на звание адвоката.

Все эти вычисления я сделал вчера поздновечером в публичной библиотеке штата Мемфис, не перестающей восхищать менясвоими кладезями. Контора же Руди Бейлора может похвастать лишь семнадцатьюкнигами по юриспруденции, которые сохранились со времен моей учебы, и ценакоторым грош — в базарный день.