Паутина - Элейн Каннингем

Дроу не делала пауз чтобы порадоваться успеху. С помощью заклинания она призвала воплощение воды, существо с элементального плана, способное перехватить контроль над водяными элементалями. По ее приказу змееподобное создание направило их на один лусканский корабль, затем уничтожило другой. Но затраты энергии на удержание его на этом плане были слишком велики; Лириэль буквально чувствовала, как тянет ее вниз, навстречу камням. Она быстро освободила вызванное существо, на условии что оно заберет на свой план и остальных. Морская змея с радостью согласилась, и сбежала в свой водный дом.

Но главная проблема этим не решалась: где-то неподалеку находилось нечто, достаточно могущественное, чтобы управлять обитателями элементального плана. Лириэль должна была найти это существо и уничтожить. Развязав на талии белый платок, она выкрикнула державшейся в водах поблизости нереиде приказ. Та появилась, отчаянно жестикулируя в направлении близлежащего берега.

Лириэль взглянула, и удивленно распахнула янтарные глаза. Вдоль берега танцевало, и, словно восхищенный ребенок, хлопало в полупрозрачные ладоши с каждым новым актом разрушения, удивительнейшее из виденных дроу существ. Хотя и имевшее форму женщины, под глянцевитой, прозрачной кожей чудесного создания содержался пузырящийся фонтан. Лириэль читала о водяных духах — легкомысленных и капризных, часто служащих посланниками богов, — но ни один источник не давал даже намеков на то, как с ними сражаться. Вдохновение пришло к дроу в виде воспоминания о шуточке на вечеринке, одном из простеньких заклинаний использовавшихся дроу Мензоберранзана чтобы поддразнивать и смеяться друг над другом.

“Передавай привет Амберли”, зло пробормотала дроу. Она привела в действие заклинание, и глубоко вдохнула. Приставив ладони к губам, Лириэль пропела единственную ноту, чистую и высокую как у эльфийской флейты, далеко пронесшуюся над волнами.

Водяной дух посмотрела вверх, ее прекрасное лицо выражало удивление — и боль. Тело ее содрогнулось, когда внутри заметался усиленный магией звук. Пузырьки лихорадочно забились, все сильнее и быстрей. Наконец она взорвалась, в потоке воды и стеклянистых кусочков.

Пронзительная песня Лириэль завершилась вспышкой дикого хохота. Даже сама она хорошо различила в нем нотки истерики. Она уже почти дошла до пределов своей силы, а битве не видно было конца.

Она еще не успела додумать эту мысль, когда из древнего замка под ней донесся звон клинков. Горстка усталых и израненных морских эльфов выбралась из башни, гонимая волнами хорошо вооруженных мерроу.

Лириэль почувствовала отчаяние. Бой за Аскарлу проигран; враги прорвались. Морские огры скатывались по холму к близлежащей деревне Руатим, где не было воинов чтобы встретить их. Дроу видела разрушение, которое они способны учинить, слышала истории о том, как они обходятся с женщинами и детьми, попавшими в их когтистые лапы. Чтобы предотвратить это, она пойдет на все.

Дрожащие пальцы Лириэль неловко ухватились за обсидиановый кулон; она напрягла волю и заставила онеметь душу, принимая то, во что вновь должна была превратиться.

Федор взмахнул мечом, принимая на него размашистый удар боевого топора лусканца. Выбросив свободную руку он расплющил нос противника о бородатое лицо. Гигант нелепо всхлипнул, и свалился вниз лицом на палубу.

Молодой берсерк переступил через него и оглянулся, выискивая новую цель. Под туникой жег холодным огнем его кожу Ветроход; было больно, но магия дроу действовала. Впервые за многие месяцы, Федор полностью управлял собой. Но схватка не доставляла радости, и смерти павших под его черным мечом его не волновали. Это было необходимо — защитить землю, которая была добра к нему, и Лириэль, и вести братьев-берсерков, вверившихся силе его руки и разума.

Молодой воин ловко отступил в сторону от бешено напиравшего врага. Огромный меч северянина вонзился в мачту, и там и остался, слегка подрагивая. Федор ударом руки отбросил безоружного в сторону. Тот поднялся, выплюнув зубы, и вновь бросился на него. Подавив вздох, Федор ухватился за рукоять всаженного в дерево меча, и оттянул ее на себя, заставив клинок изогнуться в дугу. С инстинктами кузнеца он отпустил оружие за миг до того, как оно сломалось бы. Меч звонко спружинил назад — как раз когда на его пути оказался бывший владелец. Рукоять меча пришлась ему как раз на уровне пояса. Взмахнув ногами, широко раскинув руки, он встретился головой с палубой, и растянулся на ней во всю длину. На сей раз, он уже не поднялся.

Следом Федор пришел на помощь берсерку Хольгерстеда, чей топор едва удерживал четырех лусканских меченосцев. Он встал с ним спина к спине, и отбивая удар меча коснулся бедра бойца заранее установленным сигналом. Еще два раза Федор отбивал удары северянина, стараясь, чтобы звон от столкновения их клинков возвышался по громкости над фоном битвы. Затем быстрым выпадом пробил его насквозь и коротким движением стряхнул с меча. Со следующим вздохом Федор развернулся, вложив во взмах черного меча всю свою силу и магию Рашемена.

Синхронно с ним воин Хольгерстеда припал на колено. Клинок Федора просвистел над головой брата — и сквозь шеи всей противостоявшей ему троицы. Ни у одного из северян не нашлось времени поставить навстречу меч, и силы остановить такой удар. Три головы слетели на палубу, все еще неся торжествующие ухмылки уверенных в победе людей. Хольгерстедец наклонился, широко расставив руки, поймал обезглавленные тела в падении и швырнул их на двух приближавшихся бойцов. Воины Лускана инстинктивно отпрянули от этого ужаса; берсерк уверенно надвигался на выведенных из колеи врагов, высоко занеся окровавленный топор.

Видя что здесь ситуация под контролем, Федор осмотрелся, как идет сражение за пределами их корабля. К ним на таранной скорости приближался еще один вражеский корабль. Стоявший на носу судна, с черной бородой и злобным весельем на лице, был Федору знаком. Лица убитых больше не тревожили его сон, но воспоминания о каждом сражении теперь оставались с ним. Он помнил тот поединок, помнил, как обрубил ему руку с мечом. Однако сейчас чернобородый сжимал меч с явственным нетерпением, впившись взглядом в глаза Федора; его корабль все сокращал дистанцию между ними.

Молодой Первый Топор объявил тревогу, посылая к борту лучников, чтобы встретить новую угрозу. Он не сомневался, что встретится с тем человеком в схватке, прежде чем сражение завершится.

В этот миг громоподобный взрыв всколыхнул море, заставив его сбиться с природного ритма волн. Федор ухватился за поручень и взглянул на берег. Что еще недавно было двумя боевыми кораблями Лускана теперь усеивало поверхность моря дымящимися осколками. На мгновение он ощутил радость и облегчение; это могла быть только работа Лириэль. Она вернулась из Аскарлы победительницей! Но когда его глаза проследили след сверкающей магии, они поднялись к небесам над Интаром и маленькой фигурке, витавшей в них. Он неверяще, с ужасом наблюдал, как Лириэль увеличивается в размере, источая силу словно берсерк входящий в боевое безумие. Никогда раньше ему не доводилось видеть облако зла подобное тому, что окружало теперь Лириэль, полное темной энергии и жестокого наслаждения. В этот миг Федор понял, что противостояние между ним и Лириэль, так долго надвигавшееся, и которому оба они отчаянно противились, все же настало. Каков будет ее выбор, он мог только гадать.