В унисон - Тэсс Михевич

отразились на человеческом мире. Вернувшись, Мичи пыталась разыскать убийцу – она делала это раз за разом, исход за исходом, каждую неделю, две тысячи шестьсот попыток, в каждой из которых условия никак не могли сложиться в идеальную картину.

Чтобы найти убийцу, выяснила Мичи, нужно попасть в такой цикл, где одновременно сойдутся три фактора: дружба правителя и воина, тесная связь с полукровкой и, самое главное, артефакт полукровки. Вот этот, последний, казался самым трудновыполнимым, так как ни разу не выпал Хидео за все попытки. Мичи доподлинно не знала, по какому принципу выпадают артефакты, но чувствовала, что разгадка кроется в легенде об архетипах, которую Хидео нужно было переосмыслить. Если бы он не знал эту историю с детства, ничего бы не получилось. Если бы он не прочел «Ужасы Розы» внутри цикла, ничего бы не получилось.

Поперхнувшись, Мичи тяжело закашляла, сгустками выплевывая кровь. Спина, на которой Мичи лежала, не чувствовала ничего, кроме продолжительной, тянущей боли, распространяющейся по всей поверхности тела. Не было сил даже на то, чтобы поднять руку и смахнуть слипшиеся от крови волосы на лбу.

Дружба правителя и воина была самым непредсказуемым фактором – при условии, что выпадение атрибута считалось уже совсем невозможным. Лили и Генджи могли работать в паре лишь в пятидесяти процентах случаев, в остальных пятидесяти они так и оставались чужими друг другу людьми. Влиял на это приход Хидео в кафе на вечеринку: если Хидео в кафе, значит, Генджи нужен другой помощник для расследования. Если в кафе Хидео нет, значит, он помогает Генджи. Несмотря на то, что Мичи точно знала, какое событие будет влиять на связь правителя с воином, она не могла с точностью предсказать исход подобной расстановки сил. Часто все портили сторонние факторы, например, в одном из циклов Сабуро опоздал, из-за чего Генджи не смог встретиться с Лили, в другом цикле Лили отказалась приходить из-за ситуации с семьей. Ненадежность выстраиваемых событий всегда выводила Мичи из равновесия – очень часто, после очередного неудачного исхода, она подолгу ревела в комнате, игнорируя обеспокоенные вопросы еще живой сестры. Заканчивая цикл, Мичи неизменно просыпалась в четверг и неизменно повторяла выученный наизусть ритуал подъема, разговора с сестрой, завтрака и отправления в школу, где все почему-то все время вели себя совершенно одинаково.

Природу этой петли она так до конца и не поняла, хотя провела здесь две тысячи шестьсот недель. Складывалось ощущение, как будто петля эволюционирует и становится умнее одновременно с Мичи, учитывает все ее ошибки и промахи, чтобы впоследствии обыграть их по-своему и часто – Мичи во вред. Так, в одном из циклов Мичи не смогла попасть в зал, где Хару училась танцевать. В этом зале поздним вечером был найден труп Хару, а о том, кто это сделал, так ничего и не выяснили. Во время следующего цикла Мичи пришла в зал заранее, но Хару там не оказалось – она погибла неподалеку от школы. Это навело Мичи на мысль, что петля каким-то образом подстраивает события так, чтобы Мичи сделала определенные выводы. Если не получается, значит, нужно искать другой путь. Методом проб и ошибок она выяснила, что лучше всего прибегнуть к помощи полукровки, пусть даже он себя еще не осознает. Здесь было важно рассчитать время таким образом, чтобы Хидео не пришел слишком рано (иначе тоже рискнул бы стать жертвой), но и не слишком поздно (иначе Хару бы спасти не удалось). Мичи с болезненной точностью рассчитала время посекундно так, чтобы Хидео вовремя успел попасть в нужную зону. Когда она пришла к мысли, чтобы попросить у Хидео помощи, цикл перестал менять обстоятельства и место смерти Хару – значит, она нащупала верный путь.

Часто Мичи размышляла, как жизнь протекает вне петли – какая реальность разворачивается за границами того крохотного отрезка времени, отпущенного ей? Сколько же пройдет лет прежде, чем Мичи сможет, наконец, выйти из ловушки, в которую сама же себя и посадила? Она не могла сказать. Вся эта беготня так сильно ее измотала, что она уже не была в состоянии лишний раз шевелиться.

Лучше бы она умерла.

Слишком долго она бегала за неподвластным ей существом, слишком долго пыталась обмануть себя: жизнь в качестве кицунэ – это не второй шанс, подаренный ей Инари, а всего лишь услуга за другую услугу: Мичи отдает душу и исправляет тот беспорядок, который натворили цукай, а взамен получает жизнь и возможность спасти сестру.

Бездушная жизнь – все еще жизнь, просто в несколько иных условиях.

Только теперь, по прошествии почти ста человеческих лет, которые Мичи провела на границе мира духов и мира замкнутого временного отрезка, она поняла, что в сущности, не так важно было прыгать с крыши школы, чтобы умереть. Более того, принимать помощь мебу после этого поступка было еще глупее. Что она получила за все время безудержных поисков? Лишь головную боль и желание покончить со всем на свете.

Когда Мичи увидела убийцу, у нее перемкнуло сознание. Она кинулась на него, дрожа от гнева, что копился в ней все это время, наслаивался как капающий со свечи воск. Она хотела уничтожить это недоразумение, эту гадкую мерзкую тварь прямо здесь и сейчас, и ее силы воли едва хватило на то, чтобы просто заговорить с ним. Она бы разорвала его еще несколько тысяч раз и даже не изменилась бы в лице. Бездушие убило в ней отвращение к телу и его страданиям.

Теперь она может сказать, что все факторы совпали и были выполнены, а значит, петля разрушена – Хару спасена, убийца казнен, но почему же ничего не заканчивается?..

У Мичи едва хватило сил, чтобы самой себе усмехнуться. Ну, конечно, ведь все до сих пор упирается в ногицунэ, которую необходимо убить. Мичи не сможет занять ее место, ведь она еще слишком молода для этого. К тому же она является переродившимся человеком, а не цукай, созданного Инари специально для своих нужд. Однако Мичи была мятежницей и попробовала разрушить установленный веками порядок. Да только какой теперь в этом смысл? Лора наверняка убила ее, поэтому Мичи все еще остается здесь, в душном темном месте, где время течет иначе, как будто скручиваясь в бесконечную спираль и каждый виток в ней – это человеческий год.

Сомнения обуревали Мичи, постепенно опустошая ее, вытравливая всю злость и обиду, которую она успела нарастить во время длительного пребывания в петле. Все-таки воздух здесь особый, очищающий и расслабляющий. Быть может, через несколько сотен или тысяч