Сын Красного корсара - Эмилио Сальгари

Смельчак парировал его удары, не приходя в замешательство.

— Видно, что ты силен, — сказал граф.

— Это еще что, — ответил бандит. — Скоро вы не то увидите. Хотел бы дать вам один совет, чтобы вы не отправились на тот свет мусульманином.

— То есть?

— Я бы на вашем месте за те несколько минут, что вам остались, не стал бы терять времени и прочитал как можно больше раз «Ave, Maria».

— Ну, так начинай, — ответил граф и пошел в атаку.

— Мне это не нужно.

— Ты быстро раскаешься.

— То, что вас очень трудно охладить, сеньор мой, это правда, — сказал бандит, продолжавший отступать, приближаясь к дюне. — Но я надеюсь сделать это, когда в вашей руке почувствуются признаки усталости.

— Тогда тебе придется ждать несколько часов.

— А!.. Черт…

Граф нанес ему укол точно в середину груди, распоров куртку. Бандит спасся чудом, парировав выпад графа в терцию и отскочив назад.

— Великолепный выпад, и я его не ожидал, — признался бандит. — Но он, правда, не стоит «сотни пистолей». Кто научил вас этому выпаду?

— Один знаменитый итальянский маэстро.

— Итальянские мастера шпаги великолепны. О, я их знаю!

— Тогда защищайтесь.

Граф, казалось, полностью забыл о грозящей опасности и начал развлекаться в этой ужасной партии.

Он сделал еще один выпад, и опять Смельчаку удалось во время отбить шпагу противника.

— Бомбарду тебе в глотку, — пробормотал он. — Дело движется вовсе не так, как я рассчитывал. Этот человек крепче, чем я предполагал. Возьмем защиту.

Граф опять пошел в атаку, стараясь измотать противника, прежде чем отважиться на какой-нибудь решительный бросок. Но бандит постоянно уклонялся, отступая к дюне.

— Теперь-то ты от меня не убежишь! — крикнул граф. — Читай «Аве, Мария».

— Вот оно, — ответил бандит.

Он молниеносно обернулся и, набрав полную горсть песка, бросил его в лицо корсару, стараясь ослепить его.

— Бандит! — взревел граф.

Он догадался о намерениях негодяя и закрыл глаза широкими полями шляпы.

— Теперь у меня не будет никакой жалости к тебе! — и граф бросился в новую атаку.

Смельчак еще раз ушел от удара, отпрыгнув в сторону, потом весь сжался, почти свернувшись клубком.

— Удар «сотня пистолей», — сказал граф, защищаясь во второй позиции. — Он мне известен, негодяй, и не твоей шпаге проткнуть мою грудь.

Бандит издал настоящий рев.

— И все же мне надо убить вас, — сказал он хриплым голосом. — Я обещал это сделать дону Хуану де Сасебо и маркизу де Монтелимар. Если я не справлюсь с этим заданием, они могут меня повесить.

— Маркиз де Монтелимар! — вскрикнул граф. — Ты его видел?

— Как вас в эту минуту.

— Где?

— У советника.

— Ты лжешь!

— Пусть я мошенник, но не лжец. Маркиз в городе, он бежал с Тароги. Берегитесь!

Он в свою очередь сделал бешеный бросок, нанеся четыре удара, один за другим. Он собирался нанести и пятый, но, испустив громкий крик, упал.

Шпага графа пронзила ему горло, войдя в тело на глубину нескольких сантиметров. Какой-то момент он лежал, вытянувшись и раскинув руки, а потом покатился по песку, бормоча:

— Все кончено.

Граф выдернул шпагу.

— Ты этого хотел, — сказал он.

— Я… мертв… — лепетал несчастный. — Поднимите мне… голову… кровь… душит… прошу вас…

Граф наклонился над умирающим, чтобы облегчить ему страдания, как вдруг почувствовал рывок за рукав и удар. Бандит вытащил мизерикордию и направил ее в область сердца. Кинжал порвал на графе камзол и вошел в тело.

— Я… отомщен, — теряя последние силы, прошептал бандит.

— Каналья! — закричал граф, почувствовав на руке несколько капель крови. Он снова схватил шпагу и резко вонзил ее два раза в грудь убитого.

Но это были ненужные удары, потому что Смельчак уже был мертв.

— Предатель! — бормотал граф. — Маркиз де Монтелимар, а также вы, дон Хуан де Сасебо, мне за это заплатите.

Он расстегнул камзол, разорвал рубаху и осмотрел рану. Сверкала яснейшая луна, и можно было безо всякого факела рассмотреть рану, нанесенную бандитом.

— Ба! — сказал он. — Рана не кажется серьезной. Попробуем добраться до моих забияк, если только и на них не напали. Я знаю, где находится маяк; посмотрим, пришли ли туда мои люди.

Он перевязал рану платком, чтобы остановить кровь, потом тщательно застегнул камзол, зарядил пистолеты, которые носил спрятанными под повязкой, и, сориентировавшись, пошел вдоль высокой дюны, даже не удостоив бандита взглядом.

Ночь была великолепной. Поблескивал океан, отражая нежнейшие лучи ночных звезд; без особого шума рокотал прибой, то накатываясь на берег, то убегая прочь, а со стороны открытого океана веял свежий, живительный бриз.

Корсар, опасаясь, что у бандита могут быть сообщники, прячущиеся в дюнах, ускорил шаг и держал шпагу обнаженной, чтобы быть готовым к отражению возможной неожиданной атаки. Гранадский маяк, указывающий вход в порт, мимо западных скал, светил ярко, так что корсар не мог сбиться с выбранного пути.

Но его очень беспокоила мысль, что трое авантюристов тоже могут подвергнуться нападению какой-нибудь бандитской шпйки.

Шел он около получаса, все время придерживаясь линии дюн, и наконец вышел к высокой, напоминающей башню конструкции, на верхушке которой сверкал большой фонарь.

И тут же он увидел три прямые тени на пляже, которые могли принадлежать людям, занимающимся сбором моллюсков.

Он громко позвал:

— Мендоса!

И услышал тройной ответ:

— Сеньор граф!

Трое забияк легко помчались по дюнам и быстро достигли графа.

— Разве на вас не нападали? — спросил он с удивлением.

— Нет, сеньор, — ответил гасконец.

— Это кажется невероятным!

— И тем не менее мы были заняты только сбором устриц. Нам никто не мешал. Нашли вы свою сестру?

— Да, в виде удара мизерикордии, который чуть было не пронзил мне сердце. Смотрите!

Он расстегнул камзол и показал испачканный кровью платок.

— Что б я умер! — вскрикнул гасконец. — Но я же предвидел, что вам устроят засаду.

— Сеньор граф, — взволнованно сказал Мендоса. — Рана серьезная?

— Да вроде бы нет.

— Надо немедленно сделать перевязку, — сказал гасконец.