История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий

Кроме походов на далекий север, где запорожцы терпели и от голода, и от сырого климата, и от дурного с ними обращения, большое неудовольствие вызывал у них поднятый одновременно с этим вопрос о размежевании земель между Турцией и Россией и установлении порубежной линии вдоль южных границ козацких вольностей.

Мая 21-го числа 1705 года думный дьяк Емельян Игнатов Украинцев известил с урочища Мишурина Рога кошевого атамана Константина Гордиенка о том, что пресветлейший и державнейший государь Петр Алексеевич, желая установить, после долговременной войны с Турцией «святоосвященный покой», повелел ему, дьяку Украинцеву, съехаться с турским комиссаром и чинить постановление по мирным договорам; что вместе с думным дьяком велено по грамотам царского величества гетману Мазепе послать для той же цели от себя знатных лиц из малороссийского дворянства и что теперь он, думный дьяк, с знатными малороссийскими особами Григорием Карповичем и Димитрием Максимовичем направляются к реке Бугу для съезда с турецким комиссаром и извещают о том «своих милых приятелей и братию» запорожских казаков.

Вслед за письмом думного дьяка Украинцева послан был в Сечь о том же универсал и от гетмана Ивана Мазепы[541].

Когда письмо дьяка и универсал гетмана дошли в Запорожский Кош, то в Сечи кошевым атаманом Гордиенком собрано было по этому поводу одна за другой две войсковые рады. На первой раде решено было написать письмо к думному дьяку с запросом, «каким способом и по какие приметы с турским комиссаром он имеет граничение утвердити», то есть «только ли на одной степи или в Днепр водой». На второй раде решено было послать думному дьяку письмо с выражением неудовольствия за то, что как сам думный дьяк, так и гетман, извещая запорожцев о имеющейся быть пограничной комиссии, не сообщают войску ни о статьях, на основании которых будет вестись разграничение, ни об уговоре, какой имеет быть у русских с турками, ни о царской грамоте, повелевающей и чинить такое разграничение: «Известно да будет вашей милости, что от веку не слыхано и нихто то (не) может сказать, чтоб которого времяни могла в Днепр обретатися граница, но от несколько сот лет войско запорожское в Днепр Кошем обретался, владея Днепром, даже до самого морского гирла, ни от кого не бывало ограничено и обмежевано, и для того никаким способом не позволяем никому в давношнем нашем и старожитном Днепровом пребывании никаких границ заводити. А понеже царское пресветлое величество желает, дабы царству его были определены границы, а нам никакою достопочтенною своею грамотою о том не давал известия, то мы милость вашу на дело его монаршее присланного, упрашиваем, изволь, милость ваша, государскую его грамоту к нам прислать, дабы мы, вычитав, выразумели о чем в царской его грамоте положенные статьи и какий ваша милость по указу его с комиссаром турецким имети будете договор»[542].

Получив такое письмо, думный дьяк ничего другого не мог предпринять, как только отослать его к царю. И тогда царь Петр Алексеевич июня 10-го дня отправил на имя кошевого атамана Константина Гордиенка грамоту, в которой говорилось, что напрасно кошевой и все запорожское поспольство «коммиссиальному делу» противятся, опасаясь лишения «грунтов» и «животов»: царское величество вполне обнадеживает их, что «все их добычи будут по старому» и потому требует от них не чинить «в коммиссиальном деле» никакого препятствия, быть послушными во всем, чего от войска потребует гетман, и служить верно и постоянно великому государю по всегдашней войсковой верности[543].

Одновременно с царской грамотой послан был к запорожскому войску и лист от гетмана Мазепы с наказом «не перечить воле царской в коммиссиальном деле, чтобы не навлечь тем монаршего гнева»… «Великий государь не для чего иного, только для общего войску низовому и малороссийскому народу добра то разграничение» с Портой учинить приказал и чрез то размежевание войску запорожскому ни в вольностях и правах, ни в звериных и рыбных добычах «убыли и уймы не будет»[544].

Но запорожцам такие обещания показались слишком неопределенными и потому июня 26-го числа они отправили Мазепе обширный лист с повторением своих прежних претензий. Гетман о многом пишет запорожскому войску о прибытии комиссаров к Бугу, о царской грамоте, присланной по этому поводу, о царском приказании чинить с турским комиссаром такой договор, какого потребует сама Порта, но только не пишет войску о сущности самих переговоров и о том, с каким повелением сам он послан от государя в комиссию для «пограничного определения». «А что, вельможность ваша, писали к нам во всех ваших листах, припоминая и многократно подтверждая, что не ко умалению государской земли на сем разграничении обретаетеся, но к целости и расширению оной имеете чинить коммиссию, тогда в тех пунктах ясно и явно разумеется быти двояко, понеже для размерения царского величества державы и народу российскому для водного в добычах употребления. Для чего же в прошлом году Григорий Карпович и Дмитрий Максимович с коммиссаром турецким не чинили коммиссии на той стороне Богу (к которой коммиссии и велможность ваша поспешая вспять возвратился из Переволочни) и не раз мерили границы около Днестра турецкой[545], убавливая их земле пространства, но на сей стороне Богу (то есть Буга) своего монарха уменшивая пространство под городки турчанину, поступали, водя за собою желательного приятеля даже до самых городков, а указывая и отдая самовольно, что по городки имеет быти ему граница означенна. И мы, войско, как в прежних листах наших писали к вельможности вашей, что можете турков старых спросить, а любо (либо) и господина Григорья Карповича Коровку, яко старого человека, слыхали ли они, когда в Днепр определение границ; подлинно ведаем, что не только они того не могут сказать, но и вся подсолнечная на то не признает, зачем старожитных веков мы, войско, не покидая и давных наших обыкновеней, не только в Днепр границе быти не позволяем, но советуем вельможности вашей с тем разграничением к городкам и не приближатися, а ежели по воле вашей достигнете городков, мы для уговору о наших грунтах и граничного дела все от старшего до меньшего будем пред очи ваши приходити, а понеже пресветлого монарха нашего его царского величества султаном турецким в том размежевании есть великая потреба, и мы, войско, не чиня государевой воле противности, ради б вседушно, дабы как был веку старожитного укрепление границе с Портою, так чтоб и Ныне на том же было поновлено: преславной памяти антецессор королей польских кроль Витулт[546], тот несытому змию крови християнской в разширении его панства уста заградивши и збивши с охочим войском запорожским, которые в то время обреталися Кошем у Семенова-Рогу у Бога (то есть у Буга), Старый Очаков, где теперь именуется Сто Могил и розоренню до часу сего подавши, постановил, укрепил и утвердил быть границе туркам землею по Сто Могил, о чем ежели, вельможность ваша, изволите ведати, найдете пространно на подписи на камени, над Богом стоячим, а водою в Днепр границу таковым утвердил способом, естли кто хочет ведати наданные грунты войсковые водою в Днепр, пусть пустится верхом в море с берега по та, даже пока конем не может земли достигнути, по та места от того же вышереченного короля водою есть назначена, которая граница изрядно бы то за дело подлинное устроено было где б по указу царского пресветлого величества, а вашим раде нием, яко ближняго сенатора боку царского, давно поставленная речь была поновлена, дабы от всего народа российского и нас, войска, здесь в Днепр обретающогося, царскому величеству и велможности вашей к вечной памяти была слава и похвала»[547].