Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Киприан попытался что-то сказать. В горле у него заклокотало. Ужас, завладевший им, был безграничен. Он поднял руку, будто собираясь умолять о пощаде мужчину на лошади.

– Ты ведь на небеса попадешь, а, Хлесль? Твоя дочь тоже окажется там, в этом у меня нет ни малейшего сомнения. Когда я с ней закончу, ни в чистилище, ни в аду не будет ничего более страшного, чем ее смерть.

Генрих фон Валленштейн-Добрович поднял пистолет.

– Будь здоров, Киприан Хлесль. Как жаль, что все оказалось слишком просто.

Появления Агнесс в конторе фирмы «Вигант, Хлесль и Лангенфель» боялись не потому, что она вела себя как своенравная владычица, но из-за ее зловещей способности находить ошибки в бухгалтерских записях. Это еще можно было бы вытерпеть, если бы она отдавала себе отчет в своей способности и указывала бы обвиняющим перстом в то место, где обнаружила ошибку. Но обычно разговор с ней (и, как правило, с еще неопытным, новым бухгалтером) шел следующим образом:

Агнесс: Почему здесь стоит большее число, чем вон там?

Бухгалтер: Это сальдо, госпожа Хлесль.

Агнесс: Я знаю, но почему число здесь больше, чем вон там, на предыдущей странице?

Бухгалтер: Э… эти две страницы называются «дебет» и «кредит». В дебет заносятся все наши приходы, а в кредит – все наши расходы. Когда мы закрываем счет, то сравниваем сумму на обеих страницах; и разница между ними называется «сальдо». Если разница приходится на страницу кредита, то на странице кредита число больше, и это означает, что мы получили прибыль. И тогда мы переносим эту прибыль со страницы кредита коммерческого счета на страницу дебета нашего расчетного счета, где она попадает в записи книги, в которых учитываются прибыли. Если же все наоборот, то… э… то здесь тоже все происходит наоборот… э… госпожа Хлесль.

Агнесс: Хорошо, но все же… я, собственно, просто хочу знать, почему число вот здесь больше, чем вон там.

И пока бухгалтер размышлял, пойдет ли на пользу его пребыванию на фирме, если он закатит глаза, намекнет на свое знание предмета разговора и пошлет неугомонную дамочку заниматься своими делами, и уже начинал задаваться вопросом, почему это коллеги с такой удивительной старательностью сгибаются над своими реестрами, его взор натыкался на незаметную ошибку, закравшуюся в совершенно другой счет Именно эта ошибка, следуя загадочными путями двойной бухгалтерии, в результате привела к тому, что в привлекшем внимание хозяйки счете вышло неверное сальдо.

Бухгалтер: Э…

Агнесс разбиралась в бухгалтерии в той степени, чтобы весьма приблизительно понимать, что происходит. У нее не было специальных знаний, чтобы целенаправленно обнаружить хотя бы одну-единственную ошибку. Однако, казалось, она была наделена неким даром чувствовать просчеты, и поэтому, несмотря на то что вопросы ее в основном касались совершенно другой части записей и, с точки зрения специалиста, демонстрировали полную неосведомленность хозяйки, их, тем не менее, стоило принимать всерьез. Если бы для бухгалтера было возможным вести конфиденциальный разговор со своим начальством, он бы узнал, что этот талант Агнесс проявлялся и в других сферах жизни и уже давно вынудил ее супруга смириться и терпеливо выслушивать разглагольствования жены.

Сегодня это самое беспокойство заставило ее спуститься в контору. С самого утра, как только она проснулась, ощущение только усиливалось, угнетало ее, незаметно росло подобно реке, которая медленно выходит из берегов. Именно это ощущение вытащило ее из постели, затем – из спальни и, наконец, заставило спуститься с верхнего этажа дома на нижний. Впрочем, нервозность ее после этого не уменьшилась. Она попыталась вспомнить, не был ли причиной всему этому полузабытый кошмар, но напрасно. Агнесс знала, что сообщение от Киприана могло бы ей помочь, но надеяться уже сейчас получить от него хоть пару строк – а тем более надеяться на возвращение его и Андрея – она не могла, ибо это было исключено. Но чем больше проходило времени, тем больше она убеждалась в том, что ее угнетенность связана с Киприаном. И когда Агнесс, поднимая бокал, заметила, как сильно дрожат у нее руки, она уже не могла побороть свое беспокойство иначе, чем начав действовать.

Контора фирмы представляла собой большой светлый зал в передней части здания. В отличие от большинства деловых конкурентов, Агнесс и Киприан с самого начала придерживались того мнения, что место, где следует управлять деньгами с прибылью, ничем не должно напоминать их предыдущую контору, похожую на темницу. Контора переехала под зал и комнату Киприана и Агнесс, расположенных на верхнем этаже, что давало вполне очевидное преимущество: спальня подогревалась огнем камина, находящегося в служебном помещении. Когда Агнесс услышала над собой стук сапог, она в изумлении подняла глаза.

Она бы где угодно узнала поступь Киприана. Он умел двигаться тихо, как кошка, но когда ноги его были обуты в тяжелые сапоги, предписываемые зимней погодой, а также появившейся в последние годы модой на все дикое и суровое, то и само привидение гремело бы, как тяжело вооруженный ландскнехт. Агнесс не сводила взгляда с потолка.

Кто-то прошел из зала в спальню и снова вернулся в зал.

Агнесс поняла, что все на нее смотрят. И только теперь ей стало ясно, что давящий страх исказил ее лицо.

Она выбежала из конторы и побежала вверх по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через ступеньку. Ей неожиданно стало очень холодно. Она ворвалась в зал. Маленький Мельхиор и Андреас, которые, оседлав деревянных лошадок и командуя своими игрушечными солдатиками, веди Третью Пуническую войну друг с другом, испуганно вздрогнули. Их няня взглянула на Агнесс.

– Здесь был кто-нибудь? – запыхавшись, спросила Агнесс.

Няня отрицательно покачала головой.

– Когда папа вернется? – спросил маленький Мельхиор. Агнесс уставилась на сына. Мальчики постоянно спрашивали ее о Киприане, когда он долго отсутствовал, и все же на этот раз вопрос напугал ее. Она не могла ответить. Отчасти ее страх передался мальчику. Личико его сморщилось, и нижняя губа задрожала. Сдерживая волнение, она погладила его по голове, затем выбежала из зала и влетела в спальню.

Там тоже было пусто. Агнесс почувствовала, как ледяной холод все сильнее сковывает ее. Она никак не решалась осмотреть комнату, боясь увидеть нечто такое, чего бы ей не хотелось видеть. Наконец она все же огляделась по сторонам.

В спальне был выделен красный угол. Агнесс увидела голое пятно на стене. Взгляд ее пополз вниз. Распятие лежало на полу. Фигура Христа отвалилась от креста и лежала, придавленная, под ним.

– Киприан?

Она поняла, что здесь его не было. Он не мог так рано вернуться.

Он больше никогда не вернется.

Она посмотрела на дверь. В проеме стояла Александра, лицо ее было белее мела. Что бы ни передалось ей, оно привело ее сюда.

– Мама?

Силы покинули Агнесс. Она упала на кровать, объятая слишком сильным ужасом, чтобы выдавить из себя хотя бы один звук. Александра бросилась к ней.