Только хорошие умирают молодыми - Алексей Гридин

— Так проще, — бесцветным голосом ответил штабист. — Тогда от тебя никто ничего и не ждет. А я не хочу, чтобы на меня кто-нибудь надеялся. Маму же я… вот… не уберег… Да и со Сверзиным хреново вышло. Он мне доверился, а я его — вот так…

Он с преувеличенной аккуратностью погасил сигарету о стену, покрутил окурок, размазывая серый пепел.

— Теперь я нашел, о ком заботиться, — продолжил он. — О Городе. О людях. Я вообще-то и раньше этим занимался, пока еще все это не началось. Но когда ты работаешь чиновником в администрации нормального города, когда ты знаешь, что от твоей ошибки не будут умирать люди… и вообще, скорее всего, ничего страшного не произойдет… там все не так воспринималось. До Катастрофы это была просто работа, а теперь это — долг. Очень трудно помнить о долге и одновременно быть человеком.

— Кстати, — поинтересовался Музыкант, — разреши мои сомнения: меня Стасик сдал?

— Точно, — невесело усмехнулся Доцент. — Несколько дней ходил сам не свой, все думал, с какой стороны ко мне подойти. Хорошо, что сразу к Вась-Палычу не пошел. Впрочем, он мне так и сказал: ты, Доцент, разберешься, а не станешь сплеча рубить. Так и так, мол, Музыкант-то с крысами разговаривает, а я и не знаю уже, хорошо это или плохо.

— Понятненько, — протянул снайпер. — Но как же вы за мной проследили?

— Да чуть ли не случайно все получилось, — поморщился стоящий перед ним отец. — Для начала я послал нескольких ребят в гараж «Мега-Пресса» — Стас запомнил, что твоя крыса именно туда тебя зазывала. И они просто установили там подслушивающее устройство. Что, удивлен? Да, в городе от докатастрофных времен осталось много интересных штучек, а использовать их, оказывается, не так уж и сложно.

Музыкант сообразил, что «жучок» был установлен в гараже несколько дней спустя после их разговора с Флейтистом. Так он и сказал штабисту.

— Да, — признал тот, — долгое время мы не знали, в чем дело. То ли Стас ошибся, то ли вы его как-то хитро обманули, то ли вся эта история ему вообще пригрезилась. Честное слово, Олег, я до последнего тебя практически ни в чем не подозревал. Тот глупый мятеж — я действительно тебя позвал с собой наобум. Наудачу. И ты вел себя как человек, который ну ничегошеньки не знал.

— Я и на самом деле ничегошеньки не знал. Я не воюю против своих, отец.

— Верю, — кивнул Доцент. — Слежку за тобой я не стал устанавливать. По «пограничью» ты все равно ходишь лучше многих, а работать хвостом Музыканта в «серой зоне» никто и не рискнул бы: все знают — ты себя там как дома чувствуешь. Так что можно было подозревать тебя до бесконечности, но так и свихнуться недолго. Шло время, а я ничего не мог тебе предъявить. И тут неожиданно заработал наш «жучок», и я узнал очень много интересного.

Он развел руками.

— Вот так все и вышло. Олег, я понимаю, вряд ли ты мне все это простишь — то, что по моему приказу убили Сверзина, и то, что я тебе угрожал. У меня есть только одно оправдание: я ведь и на самом деле хотел как лучше. Знаю, знаю, — он прищелкнул пальцами, — ты скажешь, что этим универсальным оправданием кто только не пользовался, чтобы прикрыть всяческие грязные делишки…

— Ты сам сказал, — перебил его Музыкант, — что судить мы будем потом. Давай сначала разберемся с делами, а все остальное пока оставим. Если честно, я просто здорово устал. Сил у меня нет сейчас ненавидеть.

— Хорошо, — просто ответил штабист.

Теперь многое встало на свои места. Но оставался еще один вопрос, который терзал снайпера уже несколько часов.

— Там, в тоннеле, — решился Олег, — если бы у тебя было оружие…

Он на мгновение замолчал.

Доцент терпеливо ждал, что еще он скажет.

Как хорошо, подумал Музыкант, что мы тут только вдвоем и никто не выходит от Кравченко, чтобы помешать этому разговору — разговору, которого при прочих обстоятельствах могло бы и не произойти.

— Ты бы смог в меня выстрелить? — спросил он наконец.

— Вот ты о чем… — неторопливо проговорил Доцент, продолжая вертеть в руках окурок. — Что ж, все логично. Если я приказал отправить на тот свет Сверзина только за то, что ему не повезло познакомиться с единственной на свете говорящей крысой, то с тобой за прямой отказ убить эту крысу можно было бы поступить жестче.

Затем он уронил измусоленный огрызок сигареты и припечатал его носком ботинка.

— Ну откуда же я знаю, Олег? Я понимаю, что мог бы сделать то или другое, только тогда, когда это делаю. Иначе все подобные разговоры — только бесполезное сотрясение воздуха. Я думал, — и тут он неожиданно улыбнулся, — что такие-то вещи, сын, ты уже должен понимать. Ну ладно… Поговорили — и будет…

Он сделал шаг к лестнице и мгновенно превратился в того Доцента, которого так хорошо знал Олег: собранного, деловитого и старательно оберегающего свой внутренний мир от любого вторжения извне.

— Нас ждет работа, Музыкант. Ты не забыл?

Разумеется, когда Олег вышел от Кравченко, он помнил его последнее напутствие: постараться не попасться на глаза другим людям. По крайней мере, первое время, пока Доцент не вернется в Штаб и не отменит свой приказ разыскать глухого снайпера. Разумеется, Музыкант прекрасно понимал, что оставаться незамеченным сейчас — это наилучшая линия поведения, от которой в первую очередь зависит отнюдь не его жизнь.

Разумеется, у него ничего не вышло. Через четверть часа после того, как закончилось импровизированное совещание заговорщиков у Данила Сергеевича и снайпер покинул квартиру бывшего мента, он наткнулся на двух человек. Олег их не знал, а вот они, похоже, отлично знали, кого встретили.

На самом деле Музыкант еще в подъезде, расставшись с Доцентом, попытался с помощью своего тайного чувства достучаться до Флейтиста. К сожалению, он не вполне понимал, что именно нужно делать. Ни глухому снайперу, ни говорящему крысу так и не пришло в голову предложить поэкспериментировать, разобраться хорошенько, как им удается почуять друг друга на расстоянии. Им вообще много чего еще нужно было обсудить, оба только-только научились спокойно разговаривать, вместо камней преткновения искать точки соприкосновения, им обоим еще бы времени на то, чтобы многое понять, но этого времени у них не было. Теперь приходилось брести вслепую, надеяться на удачу, которая не раз уж оказывалась на их стороне. Поэтому Олег, решив, что телепатическая связь с говорящим крысом вернее заработает, если ближе подобраться к линии фронта, решил еще раз положиться на везение. Задворками, узкими, редко посещаемыми улочками он неторопливо двинулся туда, где стреляли, — благо эхо от выстрелов слышно было издалека. И он шел и шел, и никто ему не встречался, и снайпер конечно же расслабился. И конечно же оказалось, что расслабился он слишком рано. Олег на очередном перекрестке свернул за угол и лицом к лицу столкнулся с двумя людьми.

— Упс, — сказал один. — Стоять!

Дуло автомата, мгновение назад небрежно свисавшего с плеча, взметнулось вверх, уставившись Музыканту в живот.