Веспасиан. Фальшивый бог Рима - Роберт Фаббри

— В таком случае пусть это собрание состоится завтра.

— До Мемфиса два дня пути на быстроходном судне. Так что собрание мы сможем созвать самое раннее через пять дней.

— К тому времени я уже уеду, — заявил Ирод.

— Нет, Ирод, ты будешь здесь.

Ирод со снисходительной улыбкой посмотрел на Флакка, после чего повернулся к жене.

— Мне кажется, моя дорогая Кипрос, что префект забывается.

Веспасиан наблюдал их разговор, сидя рядом с Флакком, но не принимая в нём участия. Ирод с самого начала был с ним учтив и даже поздоровался за руку. Со своей стороны, Веспасиан был несказанно рад, что прежде чем спуститься к Флакку в триклиний, успел юркнуть к себе в комнату и оставить там кирасу.

Увешанная драгоценностями Кипрос подняла тонкие чёрные брови.

— Префект, тебе известно, что император сделал моего мужа царём?

— Я римлянин, да будет тебе известно. И независимо от того, кто твой муж, царь или нет, он покинет эту провинцию только с моего разрешения.

Ирод поднялся из-за стола и помог встать жене.

— Это был прелюбопытнейший разговор, префект, но, боюсь, ты меня не убедил. Моя жена устала, и мы идём спать. Насколько я понимаю, нам отведены те же покои, в которых останавливались в прошлый раз.

— Боюсь, в данный момент их занимает сенатор Веспасиан.

Ирод посмотрел на Веспасиана и нахмурился.

— Твоя семья вечно доставляет мне неудобства, — произнёс он и быстро вышел из зала.

— Какой, однако, нахал! — воскликнул Флакк, как только шаги в коридоре стихли.

— Если ты хочешь его приструнить, думаю, я знаю, как это можно сделать, — сказал Веспасиан.

— Ты на что намекаешь?

— Смею предположить, что в первую очередь сюда его привели дела, о которых он обмолвился. И я даже догадываюсь, что это за дела.

— Продолжай.

— Разумеется, эти сведения не бесплатны и имеют свою цену.

— На кирасу Александра можешь не рассчитывать.

— Я не о ней. Я хочу, чтобы ты арестовал проповедника Павла.

— Что? Этого кривоногого коротышку с наполовину отрезанным ухом? Зачем тебе это нужно?

— Я хочу, чтобы ты осудил его за подстрекательство и, желательно, казнил.

Флакк понимающе улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, что меня об этом просит Алабарх? А ведь я предупреждал, чтобы ты не дал втянуть себя в эти еврейские интриги.

— Павел — опасный смутьян. Я уже встречался с ним в Киренаике, когда он преследовал сторонников секты, которой сам же пришёл на смену. Если он будет проповедовать с тем же рвением, с каким когда-то преследовал ересь, нас ждут большие неприятности. Ибо он сеет лишь вражду и смуту.

— Ты хочешь сказать, что в данном случае наши с Алабархом интересы совпадают?

— Думаю, что да.

Флакк на минуту задумался.

— Ну что ж, завтра я прикажу арестовать этого Павла.

— Спасибо тебе, префект.

— Так с помощью чего я могу приструнить Ирода Агриппу?

— Зерно. Смею предположить, что дела, которые привели его сюда, связаны с зерном. Чтобы расположить к себе своих новых подданных, он намерен отправить в подаренное ему царство груз зерна.

— Откуда тебе это известно?

— От Антонии.

Флакк кивнул.

— Да, она была в курсе таких вещей. И где же это зерно?

— Точно не знаю, но где-то в Египте.

— От таких сведений мало проку. Как я арестую этот груз, если я не знаю, где его искать?

— Боюсь, это всё, что мне известно.

— А у кого он купил это зерно?

— У Клавдия.

— Вот как? В таком случае я знаю, кто поможет нам его найти. Это агент Клавдия в Египте, Фалес.

* * *

Утро на забитой до отказа арене в самом центре гимнасия тянулось долго. Делегации по очереди произносили бесконечные витиеватые речи, клянясь в верности императору и превознося Флакка, который мудро правит Египтом от его имени, и каждая пыталась превзойти остальных по количеству риторических фигур и разного рода цветистых оборотов. При этом все делали вид, что не слышат крики бесчинствующей толпы и цоканье легионерских сандалий по мостовой. Похоже, город был на грани анархии. Стражи порядка тщетно пытались разогнать смутьянов. Когда же ораторы делали вдох, чтобы, набрав полные лёгкие воздуха, продолжить свои славословия, им приходилось вдыхать едкий дым горящих еврейских домов и лавок.

Веспасиан, как и положено человеку его ранга, сидел на возвышении справа от Флакка, лицом к трёхтысячной толпе. Ирод Агриппа с каменным лицом сидел слева от префекта. Самолюбие его по-прежнему было уязвлено. Где это видано, чтобы его, царя, насильно заставили остаться ради какой-то там рядовой церемонии! Кто он такой, этот Флакк, и что он о себе возомнил?

Как только Флакк сообщил Фалесу, что императорский мандат прибыл и теперь он останется в должности префекта самое малое ещё два года, банкир сделался на удивление уступчив и, без малейшего нажима со стороны Флакка, сообщил префекту местонахождение незаконных запасов зерна. Более того, он по собственной инициативе передал Флакку копии купчих и свидетельств права собственности, а также предложил префекту щедрую беспроцентную ссуду, — предложение, которое тот, неохотно уступив настоятельным просьбам Фалеса, с благодарностью принял.

Фалес покинул дворец, клятвенно заверив префекта, что если вдруг кто-то ещё раз попытается незаконно купить через него зерно, Флакк будет первым, кто об этом узнает. Префект искренне поблагодарил его и пообещал небольшими суммами возвращать ссуду всякий раз, когда Фалес придёт к нему с такого рода сведениями. Они расстались, прекрасно поняв друг друга.

Столь же прекрасного взаимопонимания Флакку удалось достичь и с Иродом. Если новоявленный царёк останется на церемонии, он сможет сразу по её окончании отбыть в своё царство. Если же он хорошо сыграет свою роль, то сможет даже забрать с собой половину зерна. Вторую он, разумеется, пожертвует Риму — в знак благодарности за царский венец.

Неудивительно, что утром, на открытии церемонии Ирод процедил свою речь сквозь зубы. Сначала зачитал мандат Калигулы, подтверждающий статус Флакка как префекта Египта, после чего произнёс высокопарную речь, в которой воздал дань мудрости императора. Слова же в адрес Флакка были гораздо скромнее — в отличие от речей тех, кто выступал следом. Впрочем, как отметил Веспасиан, в целом свою половину зерна Ирод честно отработал. Когда же Ирод выразил лицемерную скорбь по поводу того, что, мол, его пребывание в обществе старого друга Флакка, увы, коротко, и он вынужден отправиться в свои владения, Веспасиан едва не расхохотался.