Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус - Анатолий Бородин

В девятую сессию (01.11.1913–30.06.1914) у правых проблем прибавилось. Прежде всего, царь, комплектуя назначаемую часть Государственного Совета, все меньше принимал во внимание их нужды, и группе было трудно бороться с неприемлемыми для нее реформами, приходилось считать каждый голос. Так, 19 мая 1914 г. П. Н. Дурново уговорил С. Д. Шереметева задержаться с отъездом в Москву на день, так как предстояло голосование по волостному земству. Проект удалось отклонить перевесом в пять голосов. «Мило, – заметил С. Д. Шереметев. – Это доказ[ывает], как сильны сторонники увеличения смуты. Еще бы при выборе безличностей для членов по назначению»[692].

У Николая II были основания игнорировать просьбы и требования правых. Были интересы ведомств, с которыми он не мог не считаться. Определенную роль тут играло известное стремление царя не поддаваться давлению. Главное же было в другом. На первый план выступали внешнеполитические проблемы, а здесь расхождения правых с Николаем II усиливались, захватывая и вопросы внутренней политики. Так, 12 мая 1914 г. правые Государственного Совета, отклонив предложение Думы о допущении словесных объяснений в заседаниях городских дум на польском языке, провалили законопроект о введении Городового положения в царстве Польском. Царь же хотел, «чтобы язык этот был допущен с целью улучшить положение поляков, сравнительно с положением в Австрии, и тем привлечь их симпатии на сторону России»[693]. На всеподданнейшем докладе М. Г. Акимова Николай II положил 15 мая 1914 г.: «Весьма сожалею»[694], а рескриптом 5 июня повелел внести вторично проект в Думу. Правительство это сделало 9 июня. «Создалось положение, – резонно заметил К. А. Кривошеин, – во многом напоминавшее последствия отклонения проекта о земствах в Западном крае в марте 1911 г., только теперь давление моральное на правое большинство Государственного Совета пожелала оказать сама Верховная власть, уже по собственной инициативе»[695].

Вторая проблема правых была связана с болезнью М. Г. Акимова. Раздражение Николая II против правой группы сказалось: 15 июня 1914 г. и. о. председателя Государственного Совета был назначен И. Я. Голубев, а вице-председателем – С. С. Манухин. Либерально-монархическое крыло Государственного Совета приветствовало перемену[696]. Правых, естественно, встревожило. «Эта напоминает времена Столыпина и сильный поворот в сторону Поляков и левых»[697]. «Это катастрофа и грозящая многими бедами, – писал С. Д. Шереметев А. Г. Булыгину 17 июня. – Говоря современным языком, этот сдвиг в Государственном Совете приводит меня к самому горькому и зловещему сознанию. Больше писать не могу»[698].

9 августа 1914 г. М. Г. Акимов скончался. И. Я. Голубева утверждать в должности царь не захотел, опасаясь, по предположению А. А. Поливанова, его «конституционализма»[699]. Возник вопрос: кто?

В окружении С. Д. Шереметева обсуждали кандидатуры П. Н. Дурново, И. Г. Щегловитова. Информация А. Г. Булыгина, с ноября 1913 г. главноуправляющего с. е. и. в. канцелярией по учреждениям императрицы Марии и, следовательно, осведомленного более других, настораживала: «Более всего говорят о Коковцове и гр[афе] Алексее Бобринском, но, разумеется, никто ничего не знает». «Пока наиболее шансов имеет Коковцов, и мне кажется, что о Щегловитове нет даже и речи», – сообщает он через месяц[700]. Решение вопроса ожидалось к 1 января 1915 г. В ноябре С. Д. Шереметев в Петербурге услышал от Н. А. Маклакова, «что кто бы ни был, но будет правый», на что заметил: «Этого мало, что из правых, а чтоб был с головою способною»[701]. В начале декабря С. Д. Шереметев из разговора с П. Н. Дурново заключил: «словом он едва ли кого находит желательным, кроме себя, на что и был тонкий намек»[702].

Однако царь был недоступен, решал лично. 28 декабря 1914 г. И. Л. Горемыкин приехал к А. Г. Булыгину и объявил о назначении его председателем Государственного Совета. «Совершившийся факт без всякого предуведомления более чем меня поразил, – писал А. Г. Булыгин. – Пришлось целый вечер провозиться с Голубевым со списками членов на 1915 г. и так далее». Императрица-мать, возмущенная, что это сделано без ее ведома, поехала в Царское и «отстояла» себе Булыгина. «Кто теперь будет, – недоумевал А. Г. Булыгин, – не имею понятия»[703].

Назначение председателя Государственного Совета было отложено. Правые беспокоились, опасаясь «оскопления» Государственного Совета[704], «продолжительности Голубева, не безвредного». Б. В. Штюрмер пишет С. Д. Шереметеву. Последний – П. Н. Дурново и А. Г. Булыгину. «Но машина наша, – констатирует граф, – движется тупо»[705].

8 января 1915 г. С. Д. Шереметев на аудиенции в Царском жаловался, что соотношение сил в Государственном Совете изменяется в пользу «левых»[706], что «неопределенность выбора [председателя] волнует многих членов, особенно ввиду того, что группа правых уже лишилась некоторых своих членов и что умаление членов усиливает другие группы и теряется равновесие». Царь успокоил: «Найдем, и правого!» Граф продолжал о нехватке в Государственном Совете «стойких в убеждениях, какие нам нужны», указывая на «перелеты» нестойких. Здесь царь вспомнил П. Н. Дурново «как стойкого и определенного, обладающего многими качествами», и графу «вдруг показалось, не остановился ли он на Дурново?»