Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган

Стараясь заручиться поддержкой алавитской и друзской общин, французские власти в то же время не шли ни на какие уступки националистам в Дамаске. Самым влиятельным лидером сирийских националистов в начале 1920-х годов был Абд ар-Рахман Шахбандар (1882–1940), врач, получивший образование в Американском университете в Бейруте. Свободно владея английским языком, Шахбандар в 1919 году сопровождал комиссию Кинга — Крейна в качестве переводчика и сдружился с Чарльзом Крейном. В мае 1920 года он ненадолго стал министром иностранных дел в правительстве короля Фейсала, а после его падения в июле того же года бежал в Египет. Когда летом 1921 года французские власти объявили всеобщую амнистию, Шахбандар вернулся в Дамаск.

В Сирии доктор Шахбандар возобновил националистическую деятельность и основал подпольную организацию под названием «Железная рука». Она объединила участников тайных националистических обществ времен Османской империи и сторонников арабского правительства эмира Фейсала в Дамаске под общим знаменем освобождения Сирии от французской оккупации. Но «Железная рука» не могла широко развернуть свою деятельность из-за жесткого надзора французских властей. 7 апреля 1922 года Шахбандар и еще четверо лидеров организации были арестованы и обвинены в разжигании мятежа.

Эти аресты только раздули пламя народного недовольства. На следующий день группа националистов воспользовалась пятничной молитвой в центральной дамасской мечети Омейядов, чтобы вывести 8000 прихожан на массовую демонстрацию протеста. Многотысячная толпа, состоявшая из религиозных деятелей, представителей местной знати, торговцев и студентов и возглавленная членами «Железной руки», прошла по центральным рынкам Дамаска и дошла до цитадели, где была разогнана французскими солдатами, которые ранили несколько десятков и арестовали 46 дамаскинцев.

Эти репрессивные меры не остановили протесты в Дамаске, где все больше горожан откликались на призыв националистов. 11 апреля группа из 40 женщин во главе с женой Шахбандара организовала массовую демонстрацию. Французские солдаты открыли огонь по толпе. Три человека были убиты, многие, в том числе несколько женщин, ранены. В ответ дамаскинцы объявили всеобщую забастовку. Торговцы на две недели закрыли свои лавки, пока шел суд над Шахбандаром и другими лидерами оппозиции. Всем были вынесены суровые приговоры: Шахбандара приговорили к 20 годам тюремного заключения, остальные получили от 5 до 15 лет. Организация «Железная рука» распалась, националисты затихли, и следующие три года в Дамаске царило спокойствие.

В 1925 году, после трех лет относительного затишья, французы решили пересмотреть политико-административное устройство Сирии. Управление несколькими мини-государствами оказалось чересчур дорогостоящим делом. Верховный комиссар Гуро завершил свою миссию в Сирии, и его преемники собрались объединить Алеппо и Дамаск в одну провинцию. На октябрь 1925 года были назначены выборы в новое представительное собрание.

Три спокойных года заставили французов ослабить контроль над сирийской политикой. Новый верховный комиссар генерал Морис Саррай объявил амнистию политическим заключенным и разрешил националистам в Дамаске сформировать собственную партию перед выборами в представительное собрание. Едва успев выйти на свободу после двух лет заточения, в июне 1925 года Шахбандар основал Народную партию, в которую вступили некоторые из самых известных жителей Дамаска. В ответ французские власти профинансировали создание профранцузской «Партии Сирийского союза». Сирийцы опасались, что французы будут манипулировать выборами, как это случилось в Ливане. Однако на сей раз политический процесс был прерван вовсе не французским верховным комиссаром, а друзами из провинции Джебель-Друз.

Проблемы в отношениях между французами и друзами назревали с 1921 года. В том году генерал Жорж Катру, еще один последователь Лиотэ, заключил с друзами договор, основанный на модели французской берберской политики в Марокко. Согласно договору, регион Джебель-Друз (Гора друзов) получал статус особого административного района, независимого от Дамаска и управлявшегося местным выборным губернатором и советом представителей. Другими словами, управление автономным районом формально оставалось в руках друзов. Со своей стороны, друзы должны были принять условия французского мандата, согласиться на помощь французских советников и разместить на своей территории французский гарнизон. Многие друзы испытывали опасения относительно условий договора, дававшего французам широкие возможности для вмешательства в их дела. Тем не менее большинство решило посмотреть, как французы поведут себя. То, что произошло в течение следующих лет, подтвердило их худшие ожидания.

Прежде всего, французы допустили серьезную ошибку, настроив против себя самого могущественного друзского лидера Султан-пашу аль-Атраша. Пытаясь подорвать его авторитет, французские власти назначили губернатором одного из его родственников, Салима аль-Атраша. Это положило начало конфликту между французами и Султан-пашой. Когда в июле 1922 года его люди освободили арестованного французами друза, мандатные власти отправили армию и самолеты, чтобы уничтожить род аль-Атрашей. В ответ Султан-паша возглавил партизанскую войну против французов, которая продолжалась девять месяцев, пока в апреле 1923 года друзский вождь не сдался, наконец, властям. Французы благоразумно не стали отдавать его под суд и заключили с ним мир. Но на тот момент Салим-паша, номинальный губернатор друзской автономии, уже подал в отставку, и представители друзской знати категорически отказывались занимать этот пост вопреки воле Султан-паши.

Оставшись без подходящих друзских кандидатов, французы нарушили одно из ключевых правил системы Лиотэ, а также условия собственного договора с друзами, назначив в 1923 году губернатором друзской автономии французского офицера. Ситуацию усугубило то, что новоиспеченный губернатор, капитан Габриэль Карбийе, оказался ревностным реформатором, поставившим перед собой задачу уничтожить «архаичную феодальную систему» друзской общины, которую он считал «ретроградной». Недовольство друзов стремительно росло. Как иронически заметил Шахбандар, многие его соратники говорили, что Карбийе сыграл важную роль в становлении сирийского национально-освободительного движения, доведя друзов до вооруженного восстания{23}.

Друзские вожди не могли смириться с нарушением французами договора 1921 года и решили представить свои жалобы непосредственно мандатным властям. Весной 1925 года они сформировали делегацию, которая отправилась в Бейрут, к верховному комиссару, чтобы изложить свои претензии к Карбийе. Но вместо того чтобы воспользоваться этой возможностью и успокоить недовольных друзов, верховный комиссар Саррай открыто унизил гордых горцев, отказавшись даже встречаться с ними. Друзские вожди вернулись домой в ярости, полные решимости изгнать французов со своей земли вооруженным путем, и принялись искать союзников. Естественно, их взгляды обратились на городских националистов.

В 1925 году в городах Сирии активно набирало силу национально-освободительное движение. В Дамаске Шахбандар сплотил своих единомышленников, создав Народную партию. В Хаме Фаузи аль-Кавукджи основал политическую партию с явной религиозной ориентацией под названием «Хизбалла» («Партия Аллаха»)[16]. В этом отношении аль-Кавукджи стал одним из первых, кто увидел в исламе мощный политический инструмент, позволяющий поднять людей на борьбу против иностранного господства. Он отрастил бороду и по вечерам посещал мечети Хамы, где вел пропагандистскую деятельность. Наладив хорошие отношения с мусульманскими проповедниками, аль-Кавукджи убедил их сопровождать пятничные проповеди цитатами из Корана, где звучали призывы к джихаду. Его партию финансировали несколько богатых помещичьих семей Хамы. Политическая поддержка и финансовая мощь «Хизбаллы» росли. В начале 1925 года аль-Кавукджи отправил эмиссаров встретиться с Шахбандаром в Дамаске, чтобы договориться о координации действий между их партиями. Однако Шахбандар остудил пыл эмиссаров из Хамы, предупредив их, что «идея восстания в нынешних обстоятельствах пагубна для интересов народа»{24}. Только спустя несколько месяцев, с присоединением к национально-освободительному движению друзов, Шахбандар наконец-то счел, что теперь движение имеет шанс на успех.