Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган

Несмотря на роль «защитника», Франция не сумела сохранить территориальную целостность Марокко. Испания преследовала свои интересы в этой стране начиная с XVI века. Ее прибрежные крепости разрослись в крупные колониальные анклавы (Сеута и Мелилья по сей день остаются под испанским контролем, являя собой окаменелые останки погибшей империи). Франции пришлось вести с Испанией нелегкие переговоры по вопросу установления «прав» обоих государств на Марокко, завершившиеся в ноябре 1912 года подписанием Мадридской конвенции. Согласно ее положениям, Испания получала протекторат над северной и южной частями Марокко. Северная зона занимала около 20 000 км2 и включала Атлантическое и Средиземноморское побережье, а также внутренние районы; южная зона площадью около 23 000 км2 представляла собой пустыню, получившую название Испанская Сахара (или Западная Сахара). Портовый город Танжер на берегу Гибралтарского пролива был передан под международный контроль. Таким образом, после 1912 года территория, находившаяся под властью марокканского султана, заметно сократилась.

Марокко на протяжении многих веков было независимым суверенным государством, но его правителям никогда не удавалось установить полноценный контроль над всей территорией страны. Традиционно власть султана была сильна в городах и довольно слаба в сельской местности. Эта ситуация только усугубилась, когда Марокко оказалось под колониальным господством. Марокканские солдаты взбунтовались, многие вернулись в свои племена, подогревая мятежные настроения в деревнях. Когда в мае 1912 года в страну прибыл первый французский губернатор, ситуация в сельской местности была неспокойной.

За 13 лет, проведенные в Марокко, маршал Юбер Лиотэ (1854–1934) показал себя выдающимся новатором в вопросах колониального правления. Он приехал в Фес всего за день до нападения на город мятежных солдат и их соплеменников. На его долю выпало собственными глазами увидеть, к чему привело согласие европейских держав на установление французского протектората в Марокко.

Будучи опытным военным, Лиотэ не хотел повторять ошибок, совершенных в Алжире, где процесс «принуждения к миру» растянулся на несколько десятилетий и унес жизни сотен тысяч алжирцев и французов. Вместо того чтобы навязывать европейские формы административного правления, он решил завоевать поддержку населения, сохраняя местные институты власти и тесно сотрудничая с марокканскими лидерами, начиная с султана.

Французы старались управлять городами Марокко через структуры, существовавшие вокруг султанского правительства, называвшегося махзан (буквально «сокровищница»). Лиотэ проявлял уважение к символам султанской власти: на всех государственных мероприятиях звучал марокканский гимн, а над общественными зданиями развевался марокканский флаг. Но такое уважение к символам не всегда распространялось на самого султана. Вскоре после прибытия Лиотэ заставил Мулай Абд аль-Хафеза, которого считал ненадежным, отречься от престола и заменил его более сговорчивым Мулай Юсуфом (правил в 1912–1927 гг.).

В контроле над сельской местностью Лиотэ опирался на три столпа: каидов — племенных вождей, тарикаты — мистические исламские братства, распространенные по всей стране, и на коренные берберские народы. Каиды пользовались безоговорочным авторитетом у своих соплеменников и могли поставить под ружье сотни человек. Став очевидцем нападения на Фес, Лиотэ понимал, как важно для французского правления заручиться поддержкой вождей. Влияние суфийских религиозных братств выходило за пределы племенных связей, и они традиционно служили убежищами для диссидентов и центрами мобилизации религиозной оппозиции для борьбы с немусульманскими захватчиками. Лиотэ знал, что в Алжире суфийские ордены сыграли важную роль в организации движения сопротивлении Абд аль-Кадира в 1830–1840-х годах, и старался привлечь их на сторону своего правительства. Наконец, берберы — неарабские народы с собственным языком и культурой. Чтобы не дать арабам и берберам объединить силы, Лиотэ прибег в Марокко к классической стратегии «разделяй и властвуй». В сентябре 1914 года был принят закон, согласно которому берберские племена Марокко впредь должны были управляться в соответствии со своими собственными законами и традициями под надзором французов — своего рода протекторат в протекторате.

Сохранение местных институтов не делало систему Лиотэ менее имперской по сути. Французские чиновники возглавляли все «современные» департаменты правительства — финансов, общественных работ, здравоохранения, образования, юстиции и другие. В ведении марокканцев были оставлены религиозные вопросы, благотворительные пожертвования, исламские суды и т. п. Но система Лиотэ давала местным лидерам стимулы к сотрудничеству с французской колониальной администрацией. Лиотэ понимал: чем активнее марокканские элиты будут вовлечены в управление страной, тем меньше их придется «принуждать к миру» на поле боя. Современники превозносили этот новаторский подход с его заботой о сохранении местных обычаев и традиций, воспринимая его как гуманный колониализм.

Однако, несмотря на все усилия Лиотэ, многие регионы Марокко так и не покорились французам. Чтобы сократить издержки для французской армии, Лиотэ активно рекрутировал и обучал солдат из числа лояльных марокканцев. Стремясь подчинить всю страну, в первую очередь он сосредоточился на ее экономическом центре, который называл le Maroc utile, или «полезным Марокко», включавшем регионы, наиболее богатые сельскохозяйственными, минерально-сырьевыми и водными ресурсами.

Процесс покорения «полезного Марокко» шел медленно, встречая упорное сопротивление сельского населения. С момента введения протектората в 1912 году до начала Первой мировой войны в 1914 году французы смогли установить контроль над территорией от Феса до Марракеша, включая прибрежные города Рабат, Касабланку и новый портовый город Кенитру, переименованный в Пор-Лиотэ. Кампания была приостановлена в годы войны, когда 34 000 марокканских солдат перебросили на франко-германские фронты сражаться за своих колониальных хозяев. Сам Лиотэ в 1916–1917 годах был отозван из Марокко и назначен военным министром Франции. Однако благодаря лояльности каидов система Лиотэ устояла. В августе 1914 года собравшиеся в Марракеше представители сельских элит признали свою зависимость от Франции. «Мы друзья Франции, — заявил один из влиятельных представителей знати, — и до конца разделим ее судьбу, какой бы она ни была»{13}.

После войны и Парижской мирной конференции Лиотэ возобновил кампанию по покорению Марокко — и встретил гораздо более ожесточенное сопротивление, чем прежде. В 1923 году больше 21 000 французских солдат сражались примерно с 7000 марокканских повстанцев. Однако самую серьезную угрозу для французов представляли берберские племена, жившие в горах Риф за пределами французского протектората, в испанской зоне. Заклятым врагом Лиотэ стал судья из маленького городка, человек по имени Мухаммад Ибн Абд аль-Карим аль-Хаттаби, больше известный просто как Абд аль-Крим. В 1921–1926 годах он возглавил освободительное восстание берберов и разгромил испанскую армию, уничтожив десятки тысяч испанских солдат, что стало самым сокрушительным поражением европейской колониальной армии в Африке в ХХ веке{14}.