Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов - Рик Риордан

Я повернулся к Локи. Мои щеки пылали. Возможно, я сказал чуть больше правды, чем намеревался, но нельзя было из-за этого терять обороты.

– Локи, ты спросил меня, кто я такой. Так вот, я один из них. Я Магнус Чейз с девятнадцатого этажа отеля «Вальгалла». Я сын Фрея, сын Натали, друг Мэллори, Хафборна, Ти Джея, Блитцена, Хэртстоуна, Самиры и Алекс. Они моя семья. Они мой Одал. Я знаю, они всегда будут на моей стороне, и потому я стою здесь, на твоем корабле, и торжествую над тобой, а ты… даже среди своих легионов ты – все равно – один.

Локи попятился и уперся в стену хмурых драугров:

– Я не один! Сигюн! Жена моя!

Сигюн исчезла. Должно быть, пока все увлеклись перебранкой, она незаметно растворилась в толпе. И это тихое отступление сказало больше, чем века отборной брани.

– Алекс! Самира! – Локи попытался изобразить самоуверенную улыбку. – Бросьте, милые. Вы же знаете, как я люблю вас. Не капризничайте, убейте для меня своих друзей, и я все прощу.

Алекс поправила свой меховой зеленый плащ поверх вязаной зелено-розовой жилетки:

– Прости, мамочка. Боюсь, я не буду этого делать.

Локи метнулся к Самире, но она направила на него копье и вынудила отступить. Он был уже не выше трех футов. Локи попытался сменить облик, его лоб покрылся шерстью, на тыльной стороне ладоней прорезалась чешуя. Ни то, ни другое долго не продержалось.

– От себя не спрячешься, Локи, – сказал я. – В кого бы ты ни превратился, ты все равно останешься собой – одиноким, всеми презираемым, озлобленным, ни в кого и ни во что не верящим. Твои оскорбления – ничто. Ты не в силах противостоять нам, потому что у тебя нет нас. Ты ведь Локи, вечно одинокий Локи.

– Ненавижу вас всех! – заверещал бог, брызжа слюной. Из пор его кожи сочилась кислота и с шипением разъедала палубу. – Вы все недостойны моего общества, не говоря уже о моем предводительстве!

Локи съеживался, и его перекошенное от злости лицо морщилось. От луж кислоты у его ног поднимался пар. Интересно, подумал я, это из него выходит яд от гадюки, подвешенной Скади, или такова внутренняя сущность Локи? Возможно, Сигюн пыталась защитить мужа от змеи, потому что знала, что он и так полон яда. У него едва хватало сил поддерживать человеческий облик, разъедаемый этой пакостью.

– Думаешь, твой напыщенный монолог о дружбе что-то изменит? – рычал он. – И теперь мы все обнимемся и побратаемся? Меня от тебя тошнит!

– Говори громче, – попросил я. – Нам тут, наверху, плохо слышно.

Локи был уже всего несколько дюймов ростом. Он метался и орал, хлюпая в лужах собственного яда.

– Я убью тебя медленно! Я велю Хель мучить души всех, кто тебе дорог! Я…

– Сбежишь? – спросила Самира, преградив Локи путь копьем, когда он бросился влево.

Он побежал вправо, но уткнулся в розовый лыжный ботинок Алекс.

– Это вряд ли, мамочка, – сказала она. – Мне нравится, когда ты такой маленький. А у Мэллори Кин есть для тебя прелестный двойной подарочек…

– Нет! – пропищал Локи. – Нет, вы не посмеете! Я никогда…

Мэллори подтолкнула орех по палубе к крохотному богу. Скорлупа приоткрылась, со зловещим чавканьем всосала Локи и сомкнулась снова. Орех задергался и запрыгал. Тоненький голосок выкрикивал оскорбления, но половинки скорлупки оставались плотно прижатыми друг к другу.

Великаны уставились на орех.

Капитан Хрюм прокашлялся.

– Что ж, это было увлекательно. – Он повернулся ко мне. – Мои поздравления, Магнус Чейз. Ты выиграл в этой перебранке честь по чести. Я восхищен! А теперь прими мои извинения, потому что мне придется убить вас всех.

Я не принял его извинения.

И мои друзья тоже. Они выстроились вокруг меня, чтобы защитить, и стали прорубаться через ряды противника, медленно смещаясь к правому борту.

Мэллори Кин, все еще прыгая на одной ноге, подобрала зловещий орех и сунула в карман, а потом продемонстрировала мастерство владения ножами, воткнув их капитану Хрюму пониже пояса.

Ти Джей и Хафборн сражались, как машины для убийства. Не знаю уж, насколько им нравился этот процесс, но они взламывали ряды драугров так, что дрожь пробирала. Как будто старались соответствовать моим похвалам, как будто, расписывая их достоинства, я не только заставил Локи съежиться, но и их сделал больше.

– За мной! – крикнула Самира.

Ее копье прожигало нам путь к правому борту. Алекс орудовала гарротой, как кнутом, снося голову всякому великану, который осмеливался сунуться слишком близко.

Я боялся, что Блитцена затопчут в давке, но Хэртстоун, опустившись на колени, взял его на закорки. Ого, вот это что-то новенькое! Откуда у Хэрта силы тащить гнома? Блитц был хоть и невысокий, но крепко сбитый, это вам не ребенка нести на плечах. Но Хэрт справился, а судя по тому, что Блитцен без вопросов согласился сидеть на нем, они уже делали это раньше.

Блитцен швырял кольчужные галстуки и саморасширяющихся уток направо и налево, словно бусы на карнавале Марди Гра[67], сея ужас в рядах противника, а Хэрт тем временем бросил в сторону юта уже знакомую мне руну:

Эваз, символ коня. Руна взорвалась в воздухе снопом золотого света, и вот уже над нами парит старый приятель Стенли, восьминогий жеребец.

Стенли оглядел побоище, заржал, словно хотел сказать: «Роль третьего плана в сцене драки? Ну ладно» – и прыгнул прямо в гущу боя, где принялся крушить йотунские черепа и вообще сеять хаос.

Джек, сердито жужжа, подлетел ко мне:

– Надо кое-что пошинковать с вами, сеньор!

– Чего? – Я пригнулся, и чье-то копье благополучно пролетело надо мной.

– Ты выдал такую прекрасную речь, – сказал Джек. – И кого же ты забыл в ней упомянуть? А? Только честно?

Джек врезал великану в живот рукояткой так сильно, что бедолага опрокинулся навзничь, вызвав эффект домино в рядах зомби-кавалерии, шедшей за ним.