Фридрих Барбаросса - Юлия Андреева

В назначенный день под моей рукой выстроилось небывалое доселе войско и телеги, телеги, телеги, груженные палатками, оружием, провиантом и всяким прочим необходимым в пути скарбом. Рыцари, оруженосцы, слуги, почти все конные. Рядом со мной одесную Фридрих Швабский, ошую Готфрид Вюрцбургский, герцог Франконии и ее же епископ. Движемся медленно, точно сами себя растрясти боимся, скучно. Кто истории рассказывает, кто просто мечтает. У переправы через Геллеспонт телеги передаем союзникам, а все добро сгружаем на спины лошадей и мулов. Вот они недовольны!

Пока двигались вдоль реки Дунай, я в окружении ближников сел на судно и какое-то время ехал в относительном комфорте. Точно так же вслед за мной поступили многие вельможи. В Пассау нас встретил местный епископ со своим отрядом, дабы провести через Австрию. На подходе к Маутхаузену произошел, правда, неприятный инцидент, дорогу Христову воинству преградила толпа местных мытарей с требованием заплатить подорожную.

— Какую еще подорожную с паломников?! А ну, Готфрид, живо очистить дорогу.

Очистили, хорошо пылал мятежный город. Сразу вспомнился Христос во храме, разгоняющий торговцев. Ничего, ребятам как раз не хватало веселья, заскучали уже. В Вене пир на весь мир, Леопольд V Бабенберг[177] в честь императора бочки с вином повелел бессчетно выкатить. Жареное мясо, мягкие лепешки, сухие фрукты… май, пусть и 22-е число, откуда свежие взять? Но все равно, красота!

Мало того что накормил, напоил, уважил, так еще и с собой всего выдал немерено и почетное сопровождение предоставил аж до Пресбурга. Там я дал людям четыре дня отдыха, а сам жалобы разбирал, суды судил, кстати, почистил ряды крестоносцев от затесавшейся в них швали. Потом в крепость Эстергом, в дружеские объятия короля Белы и королевы Маргарет[178], между прочим, сестры короля Франции Филиппа II Августа. Ну, тут уж нас просто подарками завалили, даже неудобно как-то, императрица подарила роскошный шатер аж на четыре комнаты, подбитый изнутри пурпуром и украшенный коврами, трон из слоновой кости и диван! А король ничего не дарил, зато радовал охотой.

Приятно, что не жалел моих старых костей, не окружал никому не нужной заботой. Мало этого, зная мою привычку с утра плавать, он составил мне компанию, и раза три мы даже посостязались в холодных волнах местной полноводной. Хороший человек этот Бела, жаль в Святую землю с нами не поедет, с венецианским подеста повздорил, не сегодня завтра либо к нему нагрянут, либо он сам, не дождавшись, выйдет с дружиною гостенечков встречать. Ну, Бог в помощь.

После краткого отдыха вновь пустились в путь, через реку Сава до разрушенного в ходе недавних сражений с греками Белграда, а там последний привал в компании его величества, императорский суд, праздник, турниры, ну и… посвящение шестидесяти оруженосцев в рыцари.

Следующая остановка близ крепости Браничево. На византийскую территорию Бела по понятным причинам с нами не пошел, впрочем, был тут же вознагражден, ибо, сойдя на берег, я подарил ему все свои корабли. И, как мне объяснили, далее по римской военной дороге, «дороге Траяна», можно двигаться хоть до самого Константинополя. Если нас прежде не пристрелят из зарослей, то непременно доберемся. Чем не понравилась Венгрия, леса-леса-леса… вдоль дороги императора Траяна запрещено селиться и устраивать кабаки. При этом дорогу реально никто не охраняет, зато и разбойников здесь, что называется, за каждым кустом. Днем и ночью приходилось выставлять утроенный караул, а все равно много глупых смертей. И все оттого, что разбойники используют ядовитые стрелы. С такой штукой, как яд, можно и не быть самым метким, чуть шаркнет стрела, скажем, по руке, крови — две капли, а отрава уже делает свое дело.

Первый нормальный привал после лесного перехода — крепость Ниш. Тут мы сумели добыть себе пропитание по заранее оговоренным ценам. И встав лагерем, дождаться великого жупана Сербии Стефана Неманю с младшим братом, нарядной свитой, богатыми подарками и неожиданным предложением пойти воевать Византию.

Подарки принял, ответные вручил, а вот нарушать мирный договор наотрез отказался. Ибо кто же станет уважать правителя, который сегодня вашим, а завтра нашим обещания раздает? Впрочем, как выяснилось позже, о нашей встрече было доложено константинопольскому патриарху Досифею[179], который тут же стал убеждать императора в том, что-де я с самого начала имел план покорить Константинополь. Так что в Софии мы не обнаружили обещанного нам провианта и были вынуждены двигаться дальше, по римской дороге, ведущей через горы и ущелья до Филиппополя, где Господь сподобил нас встретиться с византийским летописцем и ученым Никитой Хониатом[180], служившим здесь комендантом. Он-то и поведал нам о постоянно поступающих из Константинополя более чем противоречивых приказах, то Исаак требовал возвести дополнительные укрепления и вырыть ров, дабы немцы не могли войти в крепость, то вдруг распоряжался вообще снести городские стены, дабы невольно не передать Барбароссе укрепленную твердыню. Хорошо бы лично встретиться с этим, с позволения сказать ангелом, да и… Впрочем, очень скоро он действительно напомнил о себе, прислав престранное письмо, в котором обращался ко мне как к «королю Алемании», называя при этом себя «императором ромеев». Как неуважительно! Оказывается, он был твердо убежден, что Константинополь понадобился мне для Фридриха, которого и взял с собой, дабы возложить и на его голову императорскую корону.

Заманчивое предложение.

Далее он требовал выдать ему знатных заложников и пожаловать половину областей, которые я когда-нибудь завоюю в Сирии, в обмен, он так и быть обязуется соблюдать достигнутые ранее соглашения. Мало этого, оказывается, послы, которых я лично отправил в Константинополь, пленены и содержатся под стражей! А мои подарки, те самые, что отбирал Вихман, он вероломно переподарил Саладину!

Правильнее всего было бы тут же исполнить по воле Исаака и повернуть войска на предавшую договор Византию. Был бы моложе, не раздумывал бы. Промедлил, Райнальд бы заставил. Теперь же я всего лишь попросил впредь не называть меня королем Алемании, ибо титул у меня имеется, и Исаак его знает. После чего потребовал немедленно вернуть свободу послам, потому как они — лица неприкосновенные и ситуация чревата военным конфликтом. Во всяком случае, я не намерен вести переговоры с державой, поступающей так с моими представителями.