Русская армия между Троцким и Сталиным - Леонид Млечин

После Февральской революции она стала вождем левых эсеров. В 1917-м Спиридонову называли самой популярной и влиятельной женщиной в России. Большую часть жизни она провела в заключении, причем в неизмеримо худших условиях, чем те, что существовали в царских тюрьмах. В ноябре 1937 года она написала большое письмо своим мучителям, где писала, что в царское время ее личное достоинство не задевалось. В царское время она ощущала незримую поддержку народа, в первые годы советской власти старые большевики, включая Ленина, щадили ее, принимали меры, чтобы над ней не измывались.

Потом все изменилось:

«Бывали дни, когда меня обыскивали по десять раз в день. Обыскивали, когда я шла на оправку и с оправки, на прогулку и с прогулки, на допрос и с допроса. Ни разу ничего не находили на мне, да и не для этого обыскивали. Чтобы избавиться от щупанья, которое практиковалось одной надзирательницей и приводило меня в бешенство, я орала во все горло, вырывалась и сопротивлялась, а надзиратель зажимал мне потной рукой рот, другой притискивал к надзирательнице, которая щупала меня и мои трусы; чтобы избавиться от этого безобразия и ряда других, мне пришлось голодать, так как иначе просто не представлялось возможности какого-либо самого жалкого существования. От этой голодовки я чуть не умерла…»

Марию Спиридонову тоже расстреляли 11 сентября 1941 года. Она потеряла все, включая свободу, поскольку выступала против сотрудничества с Германией, и тем не менее ее уничтожили из опасения, что она перейдет на сторону немцев!

6 февраля 1919 года ВЦИК утвердил «Положение об особых отделах при Всероссийской Чрезвычайной Комиссии». Они должны были бороться с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте.

Но ввиду высокого положения и авторитета наркомвоенмора Троцкого подчеркивалось, что особые отделы будут действовать под контролем Реввоенсовета Республики (это положение отменят в 1931 году, и с этого момента военная контрразведка окончательно выйдет из подчинения армии).

Так появилась военная контрразведка, которая не только выявляла шпионов и предателей, но и следила за военачальниками, изучала настроения в армии.

Кроме того, поскольку при ВЧК еще не было Иностранного отдела, Особый отдел должен был заниматься разведывательной работой за границей и на территориях, занятых Белой армией и иностранными державами.

Особые отделы изначально формировались за счет партийцев с большим стажем и с опытом подпольной работы, потому что военная контрразведка появилась как реакция на измену военачальников, которые ушли к белым.

Троцкому постоянно предъявляли обвинения в том, что он назначает потенциальных предателей на высокие посты.

Председатель Реввоенсовета ответил так:

«У нас ссылаются нередко на измены и перебеги лиц командного состава в неприятельский лагерь. Таких перебегов было немало, главным образом со стороны офицеров, занимавших более видные посты. Но у нас редко пишут о том, сколько загублено целых полков из-за боевой неподготовленности командного состава… И если спросить, что причиняло нам до сих пор больше вреда: измена бывших кадровых офицеров или неподготовленность многих новых командиров, то я лично затруднился бы дать на это ответ».

В военной контрразведке, в отличие от других чекистских подразделений, с самого начала был низкий уровень образования, поскольку для работы в армии этого и не требовалось.

Первым начальником Особого отдела стал Михаил Сергеевич Кедров, который до этого (с сентября 1918 года) руководил Военным отделом ВЧК. В марте 1919-го Кедрова сделали членом коллегии ВЧК, но уже в мае его отправили особоуполномоченным на фронт. Он вообще в ВЧК не задержался. В 1920-м его включили в правительственную комиссию по расследованию злодеяний интервентов и белогвардейцев на Севере. Потом он работал в наркомате просвещения…

В августе 1919-го руководить Особым отделом ВЧК Центральный Комитет партии поручил самому Дзержинскому.

Но уже 15 сентября в Особом отделе ВЧК появился Вячеслав Рудольфович Менжинский, будущий глава госбезопасности. Для начала его назначили особоуполномоченным. Через полгода он — уже заместитель начальника отдела, а еще через несколько месяцев возглавил особистов. В июле 1922-го его утвердили членом коллегии ВЧК.

Менжинский докладывал о работе особых отделов, о ситуации в армии (и не только в армии) и Дзержинскому и Троцкому. Причем Троцкий был куда более важной фигурой, чем председатель ВЧК. Поэтому военные чувствовали себя уверенно и не боялись чекистов. Лишь после ухода Троцкого из армии ситуация радикально изменится. А в Гражданскую войну разгневанный командарм запросто мог арестовать начальника Особого отдела, если у них не складывались отношения.

Менжинский был исключительно лоялен по отношению к наркому по военным и морским делам. Троцкий вспоминает:

«Он явился ко мне в вагон с докладом по делам особых отделов в армии.

Закончив с официальной частью визита, он стал мяться и переминаться с ноги на ногу с той вкрадчивой своей улыбкой, которая вызывает одновременно тревогу и недоумение. Он кончил вопросом: знаю ли я, что Сталин ведет против меня сложную интригу?

— Что-о-о? — спросил я в совершенном недоумении, так как был далек тогда от каких бы то ни было мыслей или опасений такого рода.

— Да, он внушает Ленину и еще кое-кому, что вы группируете вокруг себя людей специально против Ленина…

— Да вы с ума сошли, Менжинский, проспитесь, пожалуйста, а я разговаривать об этом не желаю.

Менжинский ушел, перекосив плечи и покашливая. Думаю, что с этого самого дня он стал искать иных осей для своего круговращения».

Доверительность отношений Менжинского с Троцким не стоит переоценивать. Тут не было ничего личного. Начальник Особого отдела ответственно исполнял свои обязанности, не более того.

На посту начальника Особого отдела ГПУ — ОГПУ Менжинского сменил Генрих Григорьевич Ягода, который позже возглавил и все секретно-оперативное управление, то самое, которое занималось борьбой с антисоветскими элементами.

Едкий в оценках наркомвоенмор Троцкий так характеризовал приходившего к нему на доклад нового начальника Особого отдела: «Ягода очень точен, чрезмерно почтителен и совершенно безличен. Худой, с землистым цветом лица (он страдал туберкулезом), с коротко подстриженными усиками, в военном френче, он производил впечатление усердного ничтожества».

Троцкий, как это бывало с ним часто, недооценивал других. Генрих Ягода не был ничтожеством.

А традиция докладывать высшему руководству о политической ситуации и о поведении политиков, как мы видим, заложена была в органах госбезопасности еще в те годы.

2 марта 1920 года ЦК направил циркулярное письмо «Всем губернским комитетам Р.К.П. и Политотделам армий и флотов»:

«Особое внимание контрреволюционеры направляют на Красную Армию, стремясь внести как можно больше дезорганизации в дело транспорта, обслуживание больных, раненых красноармейцев, снабжение и формирование войсковых частей, чтобы вызвать тем самым в тылу и на фронте волнения, восстания и массовый переход на сторону противника…