Укрепрайон «Рублевка» - Александр Смоленский

Достойное применение своим академическим знаниям в области вычислительной техники нашел и давно соскучившийся по работе Эдичка Тельцовский. С каким-то только ему присущим усердием он наконец-то сумел запустить вещание местного кабельного телевидения. При этом, заручившись поддержкой Львова, который обещал «помогать во всем», взвалил на себя функции продюсера, менеджера и режиссера.

Эдичка амбициозно взялся за роль ведущего программ, о чем, оказывается, мечтал всю свою прежнюю жизнь. Но тут его подстерегла неприятность в виде гласа народа, который буквально потребовал от земской управы навести в этом вопросе порядок. В итоге на экране появились зачахнувшие было от безделья звезды кино и эстрады, которые с началом карантина еще пытались давать концерты, но за отсутствием зрителей по причине сумасшедших цен на билеты были вынуждены свернуть шоу-деятельность.

Но, пожалуй, самую масштабную творческую деятельность закрутил господин Чигорин, получивший в подчинение РУУКР женский батальон охраны, состоящий из перевоспитанных им же столичных путан, случайно застрявших в карантинной зоне. Первым делом в отлично оборудованной кухне подземного укрепрайона он наладил из мясных и рыбных запасов, которыми были забиты холодильники, производство полуфабрикатов для домашних животных и отдельных представителей местного населения, которым в силу привычки было все равно, чем питаться, лишь бы дешево.

Но самое главное, что особенно возвышало Чигорина в собственных глазах, это управление «стратегическими» запасами топлива, алкогольных напитков, табачных изделий и медицинского спирта. Последний был обнаружен за бронированной дверью в одном из потайных помещений укрепрайона. Эта кристальная жидкость хранилась в пятидесятилитровых бочках из нержавеющей стали. Их было такое количество, что не поддавалось учету.

На этом, как уже было сказано, «стратегическом» участке Чигорин выставил специальный пост из особо доверенных девиц, не склонных к употреблению алкоголя. Кроме того, узнав об открытой Демидовым лазейке к Волынскому лесу, он быстро сообразил, что можно заняться контрабандой и периодически направлять на Большую землю парочку шустрых подопечных за дефицитным товаром. Любовь к черной икре, балыку и дорогим коньякам как символ прошлой жизни настолько зримо являлась Чигорину во сне или наяву, что думать о другом он просто не мог. Но, увы, красивая идея была загублена в управе на корню, несмотря на то, что лично старосте Чигорин сулил с каждой ходки пару-тройку бутылок виски Jemeson 18или 21-летней выдержки.

Удивительно, но факт: даже в чигоринских грезах о прекрасном «контрабандистки» ни разу его не подводили. И непременно возвращались к месту дислокации, старательно выполнив задания руководства. Такую преданность бывших проституток Чигорин объяснял исключительно своим личным мужским обаянием. Но самое главное, что с неисправимым бабником и кутилой стали происходить некие внутренние, по-своему удивительные метаморфозы. Ежедневно общаясь со своим женским контингентом, Чигорин вдруг искренне зауважал представителей слабого пола и практически полностью переменил отношение к жене и детям, стал больше уделять времени членам семьи.

Во всем Успенском земстве только Марина Танкер была несколько разочарована жизнью, ибо количество ее постоянных клиентов сократилось почти вдвое, что с другой стороны, безусловно, свидетельствовало об укреплении духовного и физического здоровья местного люда. Этой трогающей обоих специалистов теме она иногда посвящала встречи с доктором Табачниковым.

Семе Фомарю пока, как говорится, было ни жарко ни холодно, Он по-прежнему большую часть времени нежился на диване. Работа его не особо волновала. Хотя как сказать. Тихой сапой он, например, основательно «присосался» к левому бизнесу Львова, который поставлял из своих складов, случайно оказавшихся на Рублевке, продовольственные товары с просроченными сроками реализации. Фомарь охотно торговал ими в своих полупустых бутиках, поставив командовать этим направлением Анюту Тихую, которая так и квартировала в его доме в творческом застое. Правда, при этом Сема предварительно потребовал от нее самолично, дабы случайно не прознали в управе, сдирать с упаковок старые этикетки. Анюта про себя материлась, так как у писательницы постоянно ломались ногти – предмет ее особой гордости и заботы в прошлой жизни.

Непонятно почему, но в какой-то момент активного ничегонеделания на диване Фомаря словно поразила молния. Этому предшествовало нудное перечитывание многотиражки, чья передовая статья восставала против закона о новом порядке управления недвижимостью.

– Таки я знаю, как они достанут меня, – неожиданно сообразил он. – Ты помнишь, как четыре года назад на наши магазины наехали таможенники?! – крикнул он через полуприкрытую дверь своей содержанке.

– Отстань. Я крашу ногти, – раздраженно отозвалась она.

– Подойди сюда, дура, а то на улицу отправишься ночевать. Или к своему писателю. Думаешь, я не догадываюсь, что он тебя между писанием гениальных строчек помаленьку дрючит? А вот жить к себе не зовет. Видно, больно жадный.

«Не жадней тебя», – вновь ругнулась про себя Анюта. Но тем не менее появилась перед доставшим ее до печенки любовником.

– Тогда, помнишь, ими командовала одна «баба с яйцами» – Щукина, что ли? Генеральша, между прочим.

– Какие яйца, какая щука? – тупо уставилась на Семочку писательница. – Может, ты опять прихворнул, дорогой? Бредишь? Я же только зимой с тобой сошлась...

Поняв, что этой тихоне в его прошлой жизни быть не могло по определению, он досадливо махнул рукой, мол, можешь идти.

Дело между тем было серьезное: его с напарником заловили на деле – они беззастенчиво занижали стоимость ввозимого «люкса». Как быстро подсчитали «щукинцы», его компания нанесла государству ущерб в сотни миллионов баксов. Тогда они вовремя подсуетились, и дело в прокуратуре закрыли. Но теперь-то эта Щука, которой тогда наступили на хвост, трудится на благодатной ниве московской прокуратуры и наверняка сделает все, чтоб оторвать ему с напарником яйца.

Так и отрывать уже нечего, сказала бы Анюта. Но она была занята – приводила в порядок ногти. Фомарь как в воду глядел. Его опасения обретали реальность.

* * *

Когда генерал Григорьев добрался до головного офиса компании торгового олигарха, там вовсю орудовали вооруженные люди в черном. Какой-то полный мужчина лежал на полу в кабинете директора, вдоль и поперек «отутюженный» резиновыми дубинками. На его холеных руках поблескивали наручники.

– Кто таков? – спросил координатор.

– Уже никто, – прошептал испуганный и униженный торгаш. – Прикажите подать попить.

– Виски? Коньяк? Водку?

– Можно все вместе. В одном флаконе, – нашел в себе силы пошутить толстячок, все еще не шевелясь, как свернутый ковер.

– Налейте ему. Пошарьте по кабинетам, здесь наверняка такая смесь найдется. Посадите господина на стул и снимите наручники. Он же не подследственный...

– Как сказать, как сказать, – раздался откуда-то женский голос.