Хроники Нордланда. Пепел розы - Н. Свидрицкая

пришел и сжег. Короткая суть войны. В башню не попал, башку потерял, свой народ погубил. Великий драконий король.

Не останавливаясь, братья поднимались всё выше и выше, пока по большому, основательному каменному мосту не подъехали к воротам замка. На воротах был изображён ворон с ключом в клюве; этот герб Гэбриэл видел в Редстоуне. Герб Драйверов. Сами ворота, как и городские, были обиты медью.

– Этот замок только раз был взят: Карлом Основателем, которому на тот момент было всего двадцать три года, как сейчас нам с тобой. – Сказал Гарет. – До него считалось, что взять его невозможно; и, в сущности, так оно и есть. – Они въехали в гостеприимно распахнутые ворота, и во дворе замка были встречены двумя шеренгами кланяющихся слуг во главе с мажордомом Карлом Уэстом. Замок был перестроен Карлом Основателем, как крепость, форпост и плацдарм для его дальнейших войн с Анвалоном за Междуречье. Это отразилось и на архитектуре: замок был красив, но мрачной и суровой красотой. Это была компактная цитадель с мощными стенами, узкими окнами, которые больше походили на бойницы, окружённая двойным кольцом стен. Попав во двор, Гэбриэл сразу понял, что этот замок – почти точная копия Редстоуна. Хоть он и видел двор последнего только мельком и очень недолго, но это был первый в его жизни замковый двор, и потому Гэбриэл запомнил его на всю жизнь. Правда, Гнездо Ворона был выше, больше и богаче. Внутренняя часть замка представляла собой колодец, во дворе которого и встречали братьев слуги. Напротив широкого въезда было обширное крыльцо, ведущее к двойным дверям в холл замка; на этом крыльце, в двух огромных каменных вазах, росли кусты дикой розы. Над дверями висел штандарт с гербом Гэбриэла: орёл и меч, но на дверях опять было изображение ворона и ключа. Плиты двора, из отполированного гранита, блестели, чистые и ровные, словно их каждый день мыли – потом Гэбриэл убедился, что так и есть. Подражая брату, он приветствовал слуг небрежным кивком и сразу поднялся к себе. Их сопровождали Уэст и Шарлотта Крэль, его сестра-вдова, домоправительница Гнезда Ворона, молодая, лет двадцати шести, женщина. Она явно волновалась, но и гордилась собой, показывая им покои барона, огромную комнату, старинную, с альковами и эркерами, с такой громадной кроватью, в которой могли расположиться не только Гэбриэл и Гарет со своими слугами, но и Пепел с Громом, и не чувствовать себя при этом стеснёнными, и таким же гигантским камином, в который спокойно можно было завести коня, и в котором находился старинный вертел для поджаривания, к примеру, бычьей туши. Целиком. Старинные гобелены, со сценами жития святых, оленьи рога, шкуры зверей, подсвечники и канделябры, драгоценная посуда – все в превосходном, на взгляд Гэбриэла, состоянии. Шарлотта с гордостью, хоть и краснея под взглядами Гарета, который как раз любил таких дам: в приличном возрасте, пышногрудых, с аппетитными шейками и пухлыми плечиками, показывала своему господину удобства и достопримечательности.

– А помыться здесь где? – Спросил Гэбриэл.

– Бань у нас нет. – Покачала головой Шарлотта. – Эта русинская мода здесь не принята; хотя я слышала, что в Гранствилле, благодаря его высочеству, она прижилась. Но если вам это необходимо, я прикажу приготовить две бадьи с горячей водой…

– Нам это необходимо. – Тут же кивнул Гэбриэл. – И поскорее. И если я… ну, так как я здесь хозяин, я хочу, чтобы здесь была баня.

Шарлотта почтительно присела перед ними, страшась посмотреть на Гарета – настолько недвусмысленными были его взгляды, – и попросила разрешения покинуть их, чтобы заняться ваннами. А братья вышли на балкон, чтобы Гэбриэл полюбовался окрестностями, теперь – с высоты Вороньей скалы.

Отсюда открывался ещё один великолепный вид, теперь уже на Фьяллар, леса Далвегана, подёрнутые сизой дымкой, и далёкий теперь Элодисский лес. Гэбриэл с трудом, но сообразил, что Воронья Скала и была тем самым силуэтом крепости, который он видел с Золотой Горки, и поразился, насколько это было далеко. Внизу были крыши Гармбурга, в основном, серые и терракотовые, с флюгерами в виде стрелы или петуха, и мачты кораблей в порту. Будучи таким важным портом, Гармбург стал довольно большим городом, куда больше Блумсберри или Сандвикена, и сверху хорошо видны были величина и многолюдность порта.

– Вон там Далвеган. – Показывал Гарет. – А вон там – во-он, там, – Анвалон, только сейчас его снова не видно, марево висит, а в ясные дни отлично видны скалы Анвалона, так же, как и шпили Лионеса, самого красивого города на свете. Нравится?

– Не то слово. – Признался Гэбриэл. – Просто с ума сойти.

– Наслаждайся. Кстати, ты не против, если я трахну твою служанку?

– Главное, чтобы она не была против. – Насупился Гэбриэл, и Гарет рассмеялся легкомысленно:

– О, насчёт этого не волнуйся! Они не то, что не против, они просто мечтают об этом.

– А ты от скромности не умрёшь! – Против воли улыбнулся Гэбриэл.

– Мне, с моей красотой и мужской силой, скромничать просто грешно. А прибавить к этому моё положение и богатство, и любая моя попытка скромничать станет просто преступной, если не сказать, смешной.

– И всё же в Хефлинуэлле Иво пользуется куда большей популярностью.

– Он доступнее. – Не растерялся Гарет. – Я большинству тамошних девок не по зубам, а твой Иво практически никому не отказывает. Я же очень разборчив в выборе, вот он и пользуется.

– Алиса говорит, что девушки говорят о нём куда чаще и нежнее, чем о тебе.

– Ну…В конце концов, твой Иво и в самом деле красавчик хоть куда. Но если бы я захотел, я отбил бы у него всех его поклонниц в один день.

– Не сомневаюсь! – Засмеялся Гэбриэл. – Но только не у меня.

– Точно. – Не стал спорить Гарет. – Твою единственную я не смог бы отбить ни за что на свете. Даже если бы и задумал поступить так бесчестно и нагло, у меня всё равно ничего бы не вышло. Я помню, как, не зная, что она твоя невеста, пытался произвести на неё впечатление…И как равнодушно она к этому отнеслась. Меня это даже задело.

Гэбриэл быстро глянул на него, в глазах замерцали красные искры:

– Пытался?..

– Без всякой задней мысли, просто по привычке и из своего природного тщеславия. – Успокоил его Гарет. – Выбрось из головы ревность, здесь она совершенно не уместна.

– Я не ревную. – Смутился Гэбриэл. – Просто… как-то неприятно стало. Это…давай, ей письмо напишем?.. Ей же интересно, что со мной происходит, знаешь, какая она любопытная?..

Гарет преувеличенно-тяжело вздохнул:

– И когда уже ты сам писать научишься?.. Я словно в писарях у тебя! Пошли, напишем…