Заговор - Джонатан Рабб

При въезде в городок Крейгтон, вдоль главной улицы которого ровной цепочкой вытянулись фонари, на ветровое стекло упали капли зимнего дождя. Впереди Ксандр заметил магазин канцелярских товаров, а через две-три двери от него — небольшую закусочную. Опять — судьба. Спустя пятнадцать минут он сидел в самой крайней кабинке закусочной, на столе кофе, суп и небольшой блокнот. В книги он заглянет позже. Нужно просто взяться за писание. Пока этого вполне достаточно.

* * *

Самолет приземлился без пяти семь. В 7.15 Сара пересекла главный вестибюль и вышла на улицу: холодный дождь, омывший лицо, приятно освежил после шести часов полета. Первые часы она проспала, пересадка в Чикаго дала ей время купить побольше пакетиков с краской, а заодно второе зеркальце и фен для волос, чтобы исправить огрехи, допущенные на вокзале в Паламетто. Все это Сара проделала, совершив в самолете несколько заходов в туалет, потом пыталась поспать, но обилие тревожных воспоминаний помешало хотя бы мало-мальски отдохнуть. Сам Притчард вторгался в ее сны: на лице гримаса отчаяния, глаза навыкате, высматривает ее через дверь, вопит стражам Тига, что она там, за их спинами, тычет пальцем в отчаянной попытке выторговать себе жизнь.

Сара просыпалась от собственных вскриков, хотя и сознавала, что ни один из них не срывался с губ. Молчание сопровождало непонятное чувство жалости, которую она испытывала к человеку, никогда и ни в чем не уделившему ей ни капельки доброты.

Сара добралась до здания аэропорта. Десяти минут хватило, чтобы купить три комплекта черных брюк со свитерами, лыжные маски и перчатки. Они пригодятся позже. Затем взяла напрокат машину, оформив документы у того же молодого человека, с которым еще вчера вела себя столь покровительственно (он, разумеется, не признал в загорелой блондинке ту, рыжеволосую), и вскоре уже вновь катила по дороге на Темпстен. По автостраде было быстрее, кружным путем — безопаснее. Она выбрала второе и вскоре оставила далеко позади сияющие огни аэропорта.

Вчера она проделала тот же путь для того, чтобы добыть сведения, отыскать звено, связанное с ужасами, которые превращали детей в бомбы замедленного действия, а невинных — в убийц. Тогда все это было умозрительно. Теперь ей известно больше. Вице-президент Пемброук, сенатор Шентен, Притчард — иные игроки, иные роли. Она знала про школы, про детей, которых снова и снова учат ненавидеть, и про тех, кто тридцать лет назад были предвестниками, а теперь выросли и составили армию преданного воинства, способного развязать хаос. Впрочем, гораздо важнее, что Сара знала их стратегию: меньше недели — и покатится взрыв за взрывом. Вашингтон, Чикаго, Новый Орлеан в увеличенном масштабе. Сами по себе сведения значили мало: вереница разобщенных фактов. Ей нужно больше. Ей нужны связи и привязки.

Ей нужен Джасперс. Нужен больше, чем сама готова признать.

* * *

На писанину ушло почти два часа, половина страничек в небольшом блокноте заполнена его характерным почерком, причем первые выглядели аккуратнее остальных: недолгая попытка выдержать обязательную разбивку на абзацы. Однако мысли мчались слишком быстро, чтобы обуздать их чистописанием, потребность Ксандра занести на бумагу основные положения теории государства была чересчур всеобъемлюща, чтобы оставлять время на подобающее оформление. Те первые восемь страничек — головокружительный строй научной логики — создали основу, каркас, систему суждений, выраженных в строжайших терминах, не оставлявших места для неверного понимания. Одно утверждение следовало за другим: жесткая структура обоснованных аргументов. Вот дело, которому он был обучен и знал лучше всего, — воссоздавать то, что другие не в силах увидеть.

Охваченный этими мыслями, Ксандр обратился к самим текстам, дабы придать теории прагматическую силу. Разложив книги на столе, он провел по ним сравнительный анализ соотносящихся положений, отрешился от разногласий, как от неверного толкования, и выявил общую направленность: передать власть в руки троим, каждый из которых держит под контролем отдельную сферу, каждый обособлен в глазах общества и каждый участвует в скоординированной манипуляции для достижения высшей цели — незыблемой стабильности в абстракции и железного владычества в действительности. Цена: личная свобода. Орудия: хаос и ненависть. От Эйзенрейха до Айртона и Розенберга — явная последовательность. Затем, приводя то немногое, что запомнилось из досье, Ксандр продолжил эту линию до Вотапека, Седжвика, Тига и блюстителя. Только тогда абстракция обрела человеческое лицо и конкретизировалась, когда он заставил себя вспомнить собственный опыт (безнравственность, порочность, стоящая за этими людьми), бдительно и тщательно следя, чтобы испытываемый им гнев не наносил ущерба научной объективности. Наименее завершенные, они, возможно, оказались наиболее убедительными суждениями во всем документе: только они определяли ту точку, в которой теория и практика соединялись. Обращая догадки и предположения в реальность.

Полчаса прошло, как он отложил перо: вновь потянуло в дорогу. Ксандр сделал копии со всего, в том числе и с манускрипта, и отправил их миссис Губер, опять на сохранение. Само собой, в его суждениях множество прорех: теория без доказательства. Окажется ли этого достаточно? Поживем — увидим. Это будет зависеть от Сары. Теперь очень многое зависит от нее.

Когда Ксандр добрался до места, машину дернуло: коробка передач оправдала все обещания продавца. «Сонная лощина» оказалась типичным одноэтажным мотелем: восемь или десять номеров выходили прямо на подъездную дорогу, и у каждого была своя стоянка. Ксандр с легкой душой поставил машину на одну из них и направился к конторке, над которой красным неоном светилась вывеска: «СВОБОДНЫЕ МЕСТА», — пожалуй, излишняя, если учесть, что в радиусе двух миль никаких других машин не было. Колокольчик на главной стойке издал визгливый звон.

— Секундочку. — Голос донесся из-за занавешенного дверного проема, звук телевизора тут же пропал, и на пороге появилась женщина. Она вытирала руки о фартук.

— Мне нужен номер, — сказал Ксандр.

— Да, я так и подумала, — ответила женщина, потянувшись за книгой регистрации. Подтолкнула к нему и спросила: — Вы ведь мистер Терни?

Ксандр хотел было отрицательно замотать головой, но остановился, когда вдумался в прозвучавшее имя. Терни. Тернистато. Железное государство. Эйзенрейх. Ключ к записям Карло. Умница! Ксандр улыбнулся:

— Значит, она все же позвонила заранее. Я так рад.

— Вчера забронировала. — Женщина, не глядя, протянула руку и достала ключ. — Она предупредила, что будет сегодня или завтра, так что, думаю, ваша конференция скоро закончится.

— Ни минутой раньше положенного, — ответил он, делая запись в книге. Положил ключ в карман и направился к двери. — Благодарю вас.

— Уплачено до самого понедельника. Ваш — пятый отсюда.

Ксандр не сразу попал ключом в замочную скважину, а потому повозился, прежде чем, толкнув, открыл дверь. Сразу пахнуло сосной. Войдя, он нащупал выключатель, швырнул рюкзак на кровать… и услышал какую-то возню в дальнем углу номера. Вспыхнул свет.