Король и Шут. Между Купчино и Ржевкой... - Александр «Балу» Балунов

Князь. Это вторая такая вещь на альбоме, она у меня ассоциируется с «Исповедью вампира». На создание текста повлиял, не буду называть имени, один наш отечественный рокер старого поколения, красной волны, которого я очень уважаю. И Горшок его уважал. Ну, и он нас тоже. Но в тот период мы подвергали его определенной критике, потому что он нам в личной беседе сказал: «Вообще, я смеяться не люблю. Смех – это от лукавого». А мы с Горшком всегда культивировали идею, что человек должен смеяться. А если человек религиозен и отвергает смех… Вот я и написал песню «Инквизитор», которая начинается со слов «ненавижу смех».

12. Задира и солдат

Балу. Задорная песенка. Мне кажется, или я этот текст уже и раньше видел?

Князь. Музыка была написана специально к этому альбому, а текст старый, да, я его давно хотел использовать.

Балу, (поет) А, я, глядишь, любому наваляю!

Князь. Ха-ха. И это редкий случай, когда я музыку начал писать на готовый текст.

13. Раненый воин

Балу. Вот раритет, так раритет. Мы ее играли, когда еще назывались «Контора». Но тут, конечно, мы ее немножко переделали. Помню, когда мы ее записывали, вы с Горшком опоздали на студию. И я из хулиганских, конечно же, побуждений, подговорил всех в начале крикнуть по-немецки «ein, zwei, drei, vier!». Причем не просто крикнуть, а каждый крикнул в микрофон, через который записывается его инструмент. То есть, если шутка и не понравится, то удалить ее будет практически невозможно.

Князь. Эта песня еще старше, чем «Старая церковь». В «Конторе» я пел в этой песне куплеты, а Горшок пел припевы. Это было очень весело.

Балу. Да и сейчас очень смешно получилось. Песня совершенно без претензий, зато веселая. По крайней мере, я ее без улыбки слушать не могу.

14. Хозяин леса

Балу. Это в ней стихи ты переделал?

Князь. Да, это еще одна песня, которую я не мог пропустить по текстам и успел переделать. То, что принес Горшок, никуда не годилось, и Горшок это признавал. Тогда я взял его первые две строчки и написал стихи, сохранив общую идею.

Балу. Хорошо, а что тогда на альбоме делали Рикошет и Ай-Ай-Ай?

Князь. Они бухали на студии «Добролет», и Горшок к ним прицепился на предмет спеть хоры в песне «Хороший пират – мертвый пират».

У нас с Горшком было несколько любимых мест во дворе, где можно просто посидеть, поболтать вечерами, если было не холодно. Бывало, что мне после школы, а Горшку после училища домой идти не хотелось. И мы тусовались до темноты, благо родители за оценки нас уже не ругали. Мои новые одноклассники в сборном 9-м классе все как один стремились поступить в институт и грызли гранит наук. У моего друга Поручика в новом месте появились новые друзья, а по вечерам он посещал вечернюю школу. Короче, тусоваться нам с Горшком было не с кем, и мы гуляли вдвоем. Несколько скамеек, навес на площадке детского садика и еще одно место в лесополосе. Частенько мы просто сидели и выдумывали разные штуки. Причем к реальности они не должны были иметь никакого отношения. Я даже сейчас не берусь обрисовать это, но смысл был в том, чтобы раскрыть свою фантазию максимально, как шар. А потом еще и еще, не останавливаясь, мы, бывало, доходили до полного абсурда. И тогда ржали, как дураки, ловя на себе косые взгляды прохожих и вызывая нездоровый интерес ментов. Ментов мы с детства не любили, как и они нас. Но предъявить нам было нечего, да и наглые мы были.

Естественно, мы ничего не записывали и не запоминали, нам просто было весело. Но один такой вечер я запомнил. И запомнил не потому, что случилось что-то особенное, а просто из-за того, что мы придумали название «Как два аргонавта». Имелись в виду, конечно, не те самые аргонавты, а, скорее, способность погружаться в неизведанное. И вот за это название, как за ниточку, я попробую вытянуть кусочки того вечера – один за другим – из той темноты, где они сейчас лежат. Мы ходили по району и придумывали себе мир, точнее, разукрашивали уже существующий, и поражались, как это окружающие его не видят! Во-первых, это было не путешествие, а именно погружение. Что-то ведь в слове «аргонавт» есть от тяжелого акваланга. Во-вторых, мы придумали себе целую историю, родословную и вообще новую систему координат.

Из родословной. Моего отца мы назвали Убийца Рыб (рыбак), а горшковского – Ловец Человеков (понятно почему). И наши Дома нужно было обходить стороной, потому что они враждовали, а мы дружили. И если бы мы вдвоем появились в зоне влияния какого-либо из Домов, то кому-то из нас пришлось бы выбирать между верностью дому и дружбой. Ну и просто могли домой загнать.

Это было не путешествие, а переход из мира в мир. Допустим, вышли мы из замка на конях (навес в детском саду), долго путешествовали и добрались до воздушного замка (три красных точечных дома напротив), где пересели на вивьернов и молча (в этом мире не придумали слова) полетели дальше. Пробравшись через болота (там и правда были болота, новостройки же), мы остановились в Туманном Месте (у кафе «Конек-Горбунок»), где воздух был непрозрачен, а сила тяготения непостоянна, и полностью отсутствовало железо. Там мы пересели на непонятных, но очень милых волосатых зверей по имени «Тим» и «Том», типа слонов или мамонтов, но с восемью хоботами, ластами и множеством карманов (подробнее описать не могу, их Горшок привел), и с трудом перебрались через огненную реку (Индустриальный проспект). И, наконец, попали на Ярмарку Идиотов (универсам). Мы настолько погрузились в эти миры, что, когда на Ярмарке Идиотов нам пришлось вступить в общение с окружающими, мы потратили минут пять на объяснения, что происходит вокруг, и что люди сами это увидят, если откроют глаза. И, по-моему, убедили.

С трудом вырвавшись из Ловушки Реальности, мы устроили привал в Диких Развалинах (недостроенный дом). Вдалеке за лесом виднелась Страна Дураков (Веселый Поселок), где между гор летали драконы, но мы решили туда не ходить, и отправились обратно.

Естественно, проходя мимо Туманного Места, мы встретили Тима и Тома, которые соскучились и проголодались. На обратном пути мы встречали всех тех, кто был нам уже знаком. «Мы в ответе за тех, кто нас придумал, и не должны их забывать!» – сказал Горшок. Или «за тех, кого мы придумали?» Не помню уже.

Прошло лет 10–15, и вот однажды тусовались мы у меня в гостиничном номере или до, или после концерта. В Москве, по-моему, дело было, или в Подмосковье. Стандартная закрытая рокенрольная туса, с чаем, плюшками, конкурсами и прелестными аниматоршами. Только для своих. Вышли мы с Горшком на лестницу покурить (я не разрешал курить у себя в номере) и передохнуть от общего накала страстей. И вот тут Горшок и напоминает историю, рассказанную выше. Точнее, даже не саму историю, а ряд событий, произошедших в то же время. А он говорит:

– Смотри, как все изменилось. Я купил себе нормальные ботинки со шнуровкой, жена под боком. Как будто не ходили мы по улицам и не болтали часами. Как вспомнишь, – и кажется, будто все было каким-то нереальным, детским. Нет, если оно нереальное, то, получается, и все эти миры нереальные, и Тим, и Том, и два Дракона, да вообще все!