Мозаика - Гейл Линдс

— Подождите-ка, это даже лучше, — объявил Сэм.

Он остановил луч на тюке сухого и пыльного прессованного сена из какой-то давнишней сценической постановки. Они распахнули дверь пошире.

Она помогла ему вынести тюк из кладовки.

— Столько беспокойства из-за меня.

— Это из-за театра. Не хочу, чтоб здесь все было прострелено.

Джулия улыбнулась. Его голыми руками не возьмешь. Они поставили тюк на два стула посреди прохода. Затем отошли назад, к дверям, ведущим в фойе, и она встала в едва различимом проходе перед тюком. Сэм не сводил с него луч фонаря.

Прежде чем он успел что-то сказать, она встала в стойку и взялась двумя руками за «вальтер».

— Не стискивайте его. Держите уверенно, но не мертвой хваткой, — наставлял он. — Представьте, что ваше тело — это его часть. У «вальтера» будет отдача, но вы должны активно действовать им, а не подчиняться ему и уж определенно не тормозить или глушить. Вы должны сотрудничать.

— Примерно как с вами.

— Хорошо бы. — Он внимательно следил за ней. — И бога ради, не закрывайте глаза! Смотрите на мишень и думайте о пистолете как о продолжении вашей руки. Ваши глаза и ваша рука полностью скоординированы. Пистолет будет стрелять туда, куда смотрят глаза.

Он сделал глубокий вдох, словно это могло бы помочь ей.

— Вдохните. И стреляйте.

Она нажала на спуск. Звук выстрела был оглушителен. Все тело Джулии вздрогнуло, и звон в ушах еще долго не прекращался. Словно эхо издалека донесся тихий звук «цанк». А тюк даже не шелохнулся.

— Я попала в него?

— Скажем так — пуля где-то в театре. Где она в точности, останется тайной. К счастью, судя по звуку, она не попала во что-нибудь ценное.

Внутри у нее все кипело. Ей отчаянно хотелось закрыть глаза, прислушаться к инстинктам своей слепоты, которые так помогали ей раньше определять расстояния и ориентироваться. Вместо этого она сосредоточилась. Она может.

Джулия прицелилась, вдохнула и нажала курок.

Тюк сена подпрыгнул. Но прежде чем она успела ощутить победу, ее отбросило на пол. Сэм оказался над ней. Она была ошеломлена легкостью, с которой он сбил ее с ног и вырвал из рук «вальтер». Он лежал поверх нее с пистолетом в руке, а луч фонаря был устремлен к высокому потолку зрительного зала.

Его дыхание было подобно огню. Она не могла шевельнуться. Спина болела. Его жесткое тело излучало жар и дразнящее влечение. Внизу живота разлилось тепло.

Она стала отталкивать его и бороться:

— Что вы делаете!

В его серых глазах был словно какой-то страдальческий свет. Затем он медленно встал и сказал металлическим голосом:

— Пистолет — это не игрушка. И вы не знаете его в достаточной степени, чтобы он стал вам надежной защитой. Если у вас есть шанс, бегите. Если нет, стреляйте на поражение. Вы не должны чувствовать себя в безопасности только потому, что у вас есть оружие. Никогда.

13.05. ПОНЕДЕЛЬНИК

Наверху, в спальне родителей, Сэм готовился к вылазке.

— Я пойду с вами, — объявила Джулия.

Он покачал головой:

— Не очень хорошая идея. А что если я не смогу убедить директора? Он задержит нас обоих, и где мы тогда будем?

— Я ненавижу ситуацию, когда не могу что-нибудь сделать.

Такое положение заставляло ее чувствовать себя беспомощной. Как какая-нибудь глупая девица из мультиков пятидесятых годов, попавшая в бедственное положение. Она знала, что Сэм был прав, но это ее не радовало. Он стоял, похожий на ректора, делающего официальное заявление перед университетской аудиторией. Вместе с тем было что-то очень мужественное в его облике — худая фигура, ритмичные движения.

— Вы останетесь здесь одна, и мы должны подготовиться к этому. У Компании, как у бойскаутов, девиз — «Будь готов».

Он открыл чулан, нашел длинное шерстяное пальто темно-синего цвета с широким воротником и большими пуговицами, вероятно, купленное в восьмидесятых годах:

— Примерьте-ка это.

— Сидит прекрасно.

Слишком длинное, почти до лодыжек, но в плечах в пору.

— Так вот, правило номер один — не выходите на улицу. Правило номер два — если все-таки придется, наденьте мамино пальто. Тогда я не буду беспокоиться, что вы подхватите воспаление легких. Кроме того, оно прекрасно маскирует вас.

Она сунула руки в карманы и нашла там кожаные перчатки. С ее бинтами их не натянуть. Под перчатками обнаружился перечный аэрозоль. Она вынула маленький баллончик.

— А я думала, что это спрей с туалетной водой.

— Моя мать носит его, потому что здесь, как вы, наверно, заметили, не Саутгемптон. В этом районе преступность — просто способ заработать на жизнь.

— Успокойтесь. Я никуда не собираюсь. По крайней мере до тех пор, пока у меня не созреет план.

— Следующее правило — обсуждать все планы со мной. Когда меня нет, у вас нет и планов.

Он извлек бумажник, выудил из него пять двадцатидолларовых купюр и выбрал платиновую кредитную карточку «Глобал»:

— Еще несколько мер предосторожности. Это ваше содержание. Сто долларов. Не тратьте их все сразу в одном месте. А это ваша кредитная карточка. Если вы злоупотребите кредитом, я отниму ее у вас.

— Сэм! Перестаньте дурачиться!

Но она все-таки взяла деньги и карточку и почувствовала себя немного защищеннее. Когда деньги являются для вас такой же частью жизни, как воздух, которым вы дышите, их отсутствие в лучшем случае смущает. В худшем — оно увеличивает страх.

— Вы окажете мне действительно ценную услугу, если покажете все двери, чтобы, прежде чем вы уйдете, я убедилась, что они заперты.

— Идите за мной.

Он надел кожаную куртку и взял чемоданчик. Она последовала за ним в фойе. Большие стеклянные двери, которые когда-то открывались для счастливых любителей кино из ближайшего квартала, были закрыты листами фанеры. Единственная действующая дверь вела через гараж. Он бросил свой чемоданчик в «Дуранго».

— Надеюсь, вы все-таки планируете вернуться. У меня есть еще к вам дело.

Она удивилась собственному голосу. Беззаботный, подтрунивающий. Черт, она что, кокетничает, как школьница?

Сэм обернулся. Вид у него был изумленный, почти растерянный.

— Мисс Остриан, я не собираюсь оставлять вас. Мы вместе попали в эту заваруху. Я увижусь с директором, расскажу ему все, что нам известно, и вернусь как можно скорее под защитой Компании. С его участием ваше положение в значительной степени улучшится. Он имеет репутацию независимо мыслящего человека, и он не лишен здравого смысла. Несмотря на серьезную болезнь сердца, он остается на работе. Думаю, что с его помощью все будет в порядке.