Папины дочки - Тасмина Перри

Она оставила Пита поболтать с Рут, художественным редактором, и пошла в туалет, чтобы подкрасить губы и проверить, все ли в порядке с ее нарядом и прической. Зеленое шелковое платье выгодно оттеняло золотисто-белокурый цвет ее волос и скрывало некоторую пышность форм. Благодаря румянам ее лицо было свежим, как после отдыха. Кейт осталась довольна своим видом. Она зашла в свободную кабинку и прикрыла дверь. И вдруг услышала женские голоса.

— Между прочим, ее номинировали на приз как «Лучшего начинающего редактора», — прозвучал один голос.

Вероятно, его обладательница в это мгновение сосредоточенно припудривала нос.

Ей ехидно ответили:

— Нечего удивляться. Если бы у нас тоже был папочка, который бы спонсировал наш журнал, то и нас бы номинировали.

Кейт притихла, пытаясь разглядеть в маленькую щелочку говорящих и боясь обнаружить свое присутствие. Ужин еще не начался; может, ей лучше потихоньку уехать домой?

— Что-то номинантка выглядит кисло, — заметил Ник Дуглас, поймав ее на выходе из туалета.

— Где ты был? — спросила она, заставив себя улыбнуться. — Ты должен быть рядом и поддерживать во мне веру в победу.

— Я вместе с Вики и Мари выяснял, где наши места.

Кейт вдруг почувствовала укол ревности. Ник так свободно общался с другими женщинами, а ведь многие из них были, как считала Кейт, намного красивее ее. На вечеринках все девушки «Сэнда» заигрывали с ним. Пока Кейт убеждала себя, что Ник ее не интересует, и встречалась с Дэвидом, она делала вид, что ей все равно. Но теперь приглушенные прежде чувства пробудились и она невольно начала сравнивать себя со всеми женщинами, которые его окружали. Как она ни пыталась внушить себе, что это глупо и недостойно, ничего не получалось.

— Ужин начнется в десять, — сообщил Ник. — У нас места прямо рядом со сценой. Я считаю, что это добрый знак.

— Хм…

— Что такое?

Кейт вздохнула.

— Ничего, просто нервничаю, волнуюсь.

— Я знаю, ты не стремишься к победе, — сказал Ник, взяв ее под руку, — тебе достаточно и того, что журнал имеет успех у публики.

Нет, он заблуждался. Ведь она столько лет мучилась от того, что отец называл ее неудачницей. Если она победит сейчас, то докажет ему и самой себе, что она личность.

— Идем! Я знаю, что мы выиграем! — твердо сказала она.

Проехав сорок миль по графству Суррей, Камилла старалась забыть обо всем и любоваться красотой пейзажа, но все ее мысли были сосредоточены вокруг предстоящей борьбы. Она считала себя вполне достойным кандидатом от консерваторов. У нее хватало деловитости, уверенности в себе и готовности побеждать. Но, оглядев огромный холодный зал, где собралась толпа избирателей, она вдруг ощутила несвойственное ей ранее волнение. Выступления в суде не повергали ее в панику, потому что она всегда прекрасно ориентировалась в порученном деле. Она знала, что успешный адвокат умеет правильно манипулировать законами. Она справлялась с этим превосходно. Но сейчас у нее были иные задачи. Люди, собравшиеся на ее выступление, должны были оценивать ее состоятельность как политика. А политическая деятельность требовала неизмеримо большего.

Втайне она надеялась, что ее речь произвела желаемое впечатление. Она была неплохим оратором и могла продемонстрировать себя на трибуне с наилучшей стороны. Но есть ли у нее способности к политике? На этот вопрос у нее до сих пор не находилось однозначного ответа. Пока она жила с отцом в Хантсфорде, она многому у него научилась. Она научилась бороться, опираться на прагматизм и отстаивать свои права. Но она не умела вести бесконечные, изматывающие дебаты с оппонентами, поскольку ей мешала одна не очень приемлемая в политике черта характера — желание оставаться преданной своим установкам. Камилла не могла менять их по ходу дела, легко и безболезненно. И именно это беспокоило ее больше всего. Не принесет ли верность избранной единожды позиции полный провал?

Присутствовавшие в зале мужчины (а их было большинство) были сторонниками партии консерваторов, но они могли найти ее недостаточно гибкой и предусмотрительной. За двадцать минут ей было задано множество вопросов, темы которых затрагивали как законодательную и финансовую области, так и области культуры и образования. Она старалась отвечать коротко, четко и определенно, избегая расплывчатых формулировок, чтобы они могли разглядеть в ней грамотного, компетентного, авторитетного лидера, но произошло ли это на самом деле?

Гиллан Макдональд, возглавлявшая ассоциацию, жена Чарлза, босса Камиллы, лично поблагодарила ее за выступление, перед тем как объявить голосование открытым.

— Увы, больше времени нет, — прошептала она Камилле, когда звонок возвестил о начале голосования.

Камилла кивнула и вышла из зала в темный коридор, где сидели двое ее конкурентов, Джеральд Лоуренс и Адам Берри, с женами.

Камилла улыбнулась им, понимая, что никто из них не испытывает к ней ни малейшей симпатии. Ей казалось, что у них куда больше шансов на победу, чем у нее. Пятидесятилетний юрист Джеральд Лоуренс был опытным и напористым политиком. Кроме того, он был жителем Эшера и имел куда больше оснований претендовать на то, чтобы представлять этот департамент в парламенте в отличие от Камиллы, проживавшей в Лондоне. Единственное, на что она могла рассчитывать, — так это на то, что люди в провинции предпочтут довериться человеку из столицы, поскольку он лучше разбирается в специфике столичной политической кухни.

Второй соперник был еще опаснее. Адам Берри являл собой тип удачливого коммерсанта, который нажил миллион на розничной торговле. Он был воплощением идеалов тори: представительный, молодой — всего сорок лет, всегда безупречно одет и не лишен удивительного леденящего обаяния, которым отличалась Тэтчер. Он вел себя во время дебатов подчеркнуто вежливо, но ничего не говорил напрямую, не высказывал никаких определенных точек зрения, мнений. Из трех претендентов Берри был ближе всех к победе. Он, что называется, вписывался в образ.

— Ну что же, посмотрим, — спокойно произнес он, когда все трое вернулись в зал.

Они встали на сцене, пожав друг другу руки. Камилла с трудом скрыла дрожь, охватившую ее, когда к микрофону подошла Гиллан Макдоналд.

— Нам выпала честь представлять в этом году трех ярчайших кандидатов от нашей партии департамента Эшера, — начала она, — однако лишь один из них может занять место в парламенте.

Она замолчала, и у Камиллы похолодело в груди.

— Большинством голосов мы выдвигаем в качестве нашего кандидата Камиллу Бэлкон.

Камилла не верила своим ушам, она даже не могла осознать в это мгновение грандиозных масштабов своей удачи. Неужели она? Не может быть! Она смущенно посмотрела на Гиллан, которая очень тепло улыбнулась ей. Под всеобщие аплодисменты Берри и Лоуренс пожали ей руки. Многие люди из зала тоже стремились поздравить ее и коснуться ее руки.

— Прекрасно, в парламенте нас будет представлять сильная, умная, молодая женщина, — заметила одна из пожилых дам из первого ряда.