Майский сон о счастье - Эдуард Русаков

СТРАХ

…детка моя, внученька, хоть бы с тобой ничего не случилось… Хоть бы ты успела пожить, испытать все земные радости…

Если б не страх за тебя, моя маленькая, я ни о чем бы не волновался.

Страх за тех, кого любишь, всегда меня мучил. Когда-то я так же боялся за свою маму, а потом за свою жену – когда любил ее, когда она меня любила… Помню – молодая, кареглазая, загорелая, в розовом сарафанчике, в легких босоножках – смотрит на меня, смеется. А сердце мое сжимается – от страха ее потерять. Любовь и страх были неразлучны. По утрам я смотрел на ее спящее беззащитное лицо – живая… родная… любимая… Но какая хрупкая! Как легко ее обмануть, обидеть… как легко ранить, причинить боль… Я боялся дышать, вслушиваясь в ее дыхание… Как все это хрупко, непрочно, недолговечно!

Сейчас даже вспомнить стыдно. Я старался не отпускать жену ни на шаг, провожал ее по утрам в контору, а вечером непременно встречал после службы. Переходя с ней через улицу, крепко держал ее за руку – вдруг налетит машина с пьяным шофером? Оберегая жену от простуды, не разрешал ей пить сырую воду, есть мороженое… Поначалу она смеялась надо мной, ей даже было лестно мое влюбленное опекунство, но постепенно, конечно же, все это стало ее раздражать.

А уж когда родился сын – тут я совсем лишился покоя. На каждом шагу обмирал от страха, покрывался холодным потом: а вдруг заболеет? а почему плохо берет грудь? а почему вдруг животик вздулся? а почему плачет? а почему молчит? Да-а… поводов для тревоги было предостаточно.

Помню, однажды мы были в гостях у моего друга. Жаркий июльский полдень, дверь на балкон распахнута. На балконе – коляска с нашим сыночком. Он сладко посапывал на свежем воздухе, а мы тут же, поблизости, в комнате, сидели за праздничным столом, отмечали день рождения гостеприимного хозяина. Я время от времени поглядывал через плечо – сынок сладко спал, даже мухи его не тревожили. Я смеялся, шутил, пил за здоровье именинника, и все было прекрасно, и я был счастлив. Но вдруг я представил – я увидел это ярко, как наяву! – будто мой сын проснулся, привстал в коляске, ухватился ручонками за балконные перила – и полетел вниз, с двенадцатого этажа. Я даже вскрикнул от ужаса. Жена испуганно на меня посмотрела:

– Ну что опять?

– Извини… померещилось…

…И чем крепче привязывался я к жене и ребенку, тем острее и невыносимее становился мой страх. А потом… а потом… а теперь…

А теперь, когда в этом холодном мире единственным близким мне человеком осталась внучка, я боюсь потерять ее. Потому что всех других я уже потерял, и они меня давно потеряли.

БЛИЗНЕЦЫ

Впервые хрупкость человеческой жизни я осознал в раннем детстве, когда на моих глазах погибли два брата-близнеца, Сережка с Виталькой…

Мы жили в одном дворе, и Сережка с Виталькой всегда были неразлучны – вместе ходили, играли, хулиганили. Если кто-то вдруг обижал одного из них, тут же словно коршун налетал другой – и без слов начинал мутузить обидчика! Даже самая отъявленная шпана старалась не связываться с близнецами – они в драке не гнушались ничем, могли схватить и кирпич, и кусок железной трубы, и нож. Хотя было им всего лет двенадцать, когда слепая смерть их настигла.

А случилось это в знойный августовский вечер, когда над Кырском пронесся невесть откуда взявшийся ураган. Бесстрашные близнецы побежали по улице Горького к Енисею, чтобы искупаться назло стихии – под молниями и громом. Они бежали босиком, взявшись за руки, под ливнем и шквальным ветром, и, конечно же, не заметили лежавший поперек улицы сорванный бурей электрический оголенный провод… Так и погибли оба. Так и лежали рядом, не разжимая рук.

ИГРА

– Деда, раз ты все время молчишь, то давай сыграем в игру «Замри-отомри»… Представь, будто бы давным-давно злая волшебница заколдовала тебя – и вот ты ждешь-не дождешься, когда же придет добрая волшебница и тебя расколдует… Ну так вот, деда, внимание! Добрая волшебница – это я! Ах, я вся на нервах!.. Сейчас обсикаюсь от волнения… Считаю до трех – раз, два, три… Отомри! Деда!! Отомри!!! Ага-а! Ты улыбаешься, ты смеешься – значит, ты притворялся… я так и знала!

– Да, родная, я притворялся… но ты обещала, что меня не выдашь…

– Клянусь! Никому! Ни слова! Это будет наша общая тайна, дедуля! Наша страшная тайна! Никто в мире, никогда, ни за что не узнает об этом – только я и ты! Только я и ты!

– Тише, тише, моя хорошая…

– А зачем же ты притворялся, деда? Зачем?!

– Ну… это долго объяснять… Видишь ли, это у меня была такая игра… я играл в сторожа… я всегда мечтал быть сторожем или смотрителем маяка… впрочем, подробнее я тебе потом… в другой раз… Скоро могут вернуться бабушка с папой… и лучше я потом тебе все расскажу… А пока – давай пошепчемся, как заговорщики… Хорошо?

– Хорошо… Это будет наша с тобой игра! Тс-с-с… никому… ни слова…

– …даже Вадику… Ты согласна? Он хороший, конечно, Вадик… но тайна – есть тайна… Согласна?

– Клянусь! Пусть я ослепну, если кому проболтаюсь! Пусть у меня будет заворот кишок! Пусть у меня язык отсохнет! Пусть у меня ноги отвалятся! Пусть я покроюсь красной и черной сыпью! Пусть я умру в страшных мучениях! Клянусь!

– Я тебе верю, солнышко…

– Деда, я тебя никогда не брошу…

– И я тебя…

– Бабушка с папой хотят меня увезти на запад… а я не хочу! Я останусь с тобой! С тобой! Ты же сможешь вставать, ходить… ты ведь сможешь?

– Не знаю, надо попробовать…

– Так попробуй!

– Не сейчас… потом… я хочу доиграть свою игру… А потом мы с тобой вместе спасемся…

– Как – спасемся?

– За нами прилетят марсиане… на Тунгусском метеорите… они уже прилетали сюда, много лет назад, в 1907 году… но тогда случилась авария, катастрофа – и корабль погиб… А скоро они снова прилетят – и заберут всех хороших людей на Марс… и нас с тобой тоже… обязательно…

– Это сказка, деда?

– Вот увидишь, это случится. Ты главное, верь мне, солнышко…

– А если марсиане не прилетят?

– Ну… тогда мы с тобой все равно спасемся. Мы что-нибудь придумаем… Я уже придумал! Мы с тобой уплывем на пароходе «Святитель Николай»!

– Это где сейчас музей? Где сидят восковые Ленин и царь Николай?

– Да… они нам не помешают… Мы сядем на этот пароход, возьмем с собой твоего Вадика – и поплывем по Енисею на север, а потом – еще дальше, дальше… в теплые страны… пока не найдем какой-нибудь остров, где нам будет хорошо и спокойно…

– Ах, дедуля… ведь я уже не маленькая… а ты мне рассказываешь какие-то сказки… Но я все равно тебя очень люблю. Я не оставлю тебя одного… разве можно тебя одного оставить! Ты же такой старый, такой беспомощный… и совсем бестолковый… Сочиняешь всякую ерунду… Как же можно такого оставить!