Мир, где тебя нет - Марина Дементьева

— Керни, не бей его! Так нечестно!..

... Чёрно-белые, как шахматная доска, мраморные плиты, и чьи-то распростёртые на них, будто бы детские, руки...

...Снежок проваливается за шиворот, по распаренной спине бегут ледяные струйки.

— Ах так! — задорный юношеский крик. — А я вот тебе...

... — А феи-то невзаправдашние...

...Белое небо, белым кроет чёрную землю. Перекрестье распахнутых рук.

— Разве мы не братья?..

...Искры по дуге взлетают в ночную темень.

— Золотой даю, Мелан про тебя очередную балладу пишет...

Диана запахивает широкую шаль, защитным жестом отгораживаясь от разлитой кругом печали. Довольно с неё собственной.

И лишь тогда замечает.

Демиана не было. Лишь Грайлин, бывший за его спиной, несколько поодаль, оставался на прежнем месте, грузно навалившись, как на посох или мотыгу, на свой длинный меч.

Полминуты спустя Диана уверилась, что Трей также исчез. И в то, что звучало для неё долгой тоскливой мелодией, врывается тревожный аккорд.

Склонившись над крадой*, Керни взрезал белый от времени шрам поперёк ладони и оставил кровавую метку на гладком спящем лбу.

(​​*Крада — погребальный костёр.)

— Свидимся, братишка.

***

Уже не перебороть — так хоть предчувствовать. Так подверженный падучей* сживается со своим недугом, научается предугадывать по предвещающим признакам и заблаговременно забивается в уединённый угол, чтоб не смущать людей здоровых видом своих конвульсий.

(*Падучая — эпилепсия.)

Демиан с лёгким сердцем принял бы на себя участь любого из тех несчастных. Больные падучей во время своих корчей вредят лишь самим себе.

Одержимый скверной Магистр способен на много большее.

Незамеченным покинуть погребальный обряд. Скорым шагом миновать расставленные караулы, пройти, как через смотр, под перекрестьем сопровождающих Магистра взглядов. Пересечь обитаемую часть замка — тяжёлый, густо шитый серебром бархат мантии вздымается крылом.

Прочь, прочь. Через этажи, за двери. "Надежда Предела", герой, поднятый им на знамёнах — в эти минуты вся воля Магистра направлена единственно на то, чтобы уберечь других от собственной силы.

Громыхнула ведущая во внутренние покои Магистра дверь и приотворилась от удара. Нетвёрдым шагом, клонясь плечом на неукрытые штофом* стены, Демиан пересёк полупустое пространство, и тогда разум угас в чёрном мареве.

(*Штоф — прочная шерстяная или шёлковая ткань для обивки стен, прообраз современных обоев.)

***

Следуя ему одному известному знаку, Трей ушёл с погребения.

Беспокойство подгоняло плетью, а понимание того, с чем вскоре предстоит иметь дело, как перед жестоким боем скручивало мышцы в стальные узлы. Кивнув парням на посту, Трей шагнул на винтовую лестницу и, уже не скованный ничьим сторонним взглядом, преодолел все её витки, едва касаясь подошвами поверхности ступеней.

Ещё не остывший след виделся в пространстве тающими, трепещущими лоскутьями. След Магистра вёл побратима, шаг в шаг, по тому же пути, которым минутой назад прошёл Демиан. Дальше, сквозь анфиладу необитаемых комнат — памятник гордыни недоброй памяти Магистра Хезальта (или его предосторожности одержимого? — осеняет Трея), щелчком пальцев запирая за собою двери.

Трей толкает перед собой последнюю, непрочно затворённую, и ещё прежде, сквозь узкий проём, видит Магистра. Он стоит ровно напротив двери, стоит совершенно без движения.

— Дем! — позвал Трей в ссутуленную, напряжённую спину, заранее зная, что тот не отзовётся.

Побратим повернулся к нему угловатым, не своим движением. Вены на висках набрякли тёмным, словно вместо крови по жилам Магистра текла скверна. Неподвижные, огромные без белка и радужки, глаза мазутно чернели.

Всякий раз, видя эти провалы в Бездну на знакомом с детства лице, Трею хотелось выматериться в голос или заорать, что есть только мочи, от бессильной ярости. Всякий раз от него словно по куску отрывали. Тело Демиана ломано сдвинулось с места, точно побратим крепко спал, пока нечто неумело хозяйничало в оставшейся без твёрдой управы оболочке.

— Да чтоб меня демоны драли!.. — хрипло гаркнул Трей, не отводя взгляда от чужих, нелюдских глаз. Броском метнул тело навстречу и, не задумываясь о том, что делает, ударил в живот и — сразу же следом — в челюсть.

... — Порядок?

С некоторой заминкой, что потребовалась бы простому человеку, чтобы хоть немного откашляться и продышаться, Демиан кивнул и сплюнул кровь из рассаженной губы.

Некоторое время назад — тогда Трей ещё не подозревал, что стоило б вести таким подробностям особый счёт — Магистр утратил способность выходить из этого состояния без вмешательства извне, но тогда достаточно было своевременно окатить его, как драчливого пса, ушатом воды. Сегодня его привёл в чувство полновесный удар в печень, и Трей не брался и гадать, что за мера воздействия потребуется в иной раз.

— Серебро уже не действует? — спросил очевидное.

Демиан качнул головой.

Трей с отвращением кивнул на ряды массивных перстней, утяжелявших кисти Магистра.

— Ну так брось это к нарлагу!

Демиан молча стянул перстни вместе с перчатками. Чернёное серебро тяжко и дробно застучало о голые каменные плиты. Печатка с насечками запирающих рун подкатилась Трею под ноги, он зло пнул кусок серебра в дальний угол — и подавился бранью.

Пальцы Демиана окольцовывали глубокие ожоги. Струившийся в крови мага дар почти тотчас заживил их, но Трей успел увидеть почерневшие, обугленные отметины.

Откинув полу мантии, Демиан опустил ладонь на рукоять меча. Кожа зашипела и задымилась, точно к ней приложили тавро.

— Моё оружие отторгает меня, одежда точно соткана из крапивы. — Магистр с отчуждённой усмешкой провёл по богатому шитью на оплечье мантии, и вышивка вспыхнула, как раскалённая канитель. На кончиках пальцев вспухли волдыри ожогов. — Когда доводится, как подобает, на Серебряном престоле принимать посольства, едва понимаю смысл речей, потому что в эти минуты меня точно сжигают на костре. Как долго сумею скрывать то, чем я стал?

— Диана, — осторожно начал Трей, проглотив бессмысленные проклятья. — Быть может, она могла бы...

— Нет, — отрезал Демиан. — Довольно того, что обременяю её светлость обязанностью сиделки. — Сухо произнёс, надевая перчатки: — Вскоре она будет избавлена от этой повинности.

— Едва ли она видит это так, — запальчиво возразил Трей и тотчас пожалел о несдержанности.

В глазах Демиана что-то померкло. Он опустил взгляд.