Гелен Аму. Тайга. Пеонерлагерь. Книга 1 - Ира Зима

— Значит уже едут в поезде, что-то мне тоже хочется куда-нибудь махнуть да подальше… У меня такая же майка была, да я ее в походе изнахратила, «дежавю».

— Сегодня выиграете «кубок» и махнете, только весной, но зато сразу в Краков, и майку тогда я тебе задарю в честь победы, чтобы без всяких «дежавю».

— Вы так уверенно это говорите, словно все уже получилось, а майку не надо, это я так, к слову пришлось.

— Да сто процентов выиграете, я видел вашу репетицию на стадионе перед отъездом, и тут даже сомневаться не стоит, жаль, если Виктория Павловна такое пропустит! Да ты не стесняйся, сколько лет мы знакомы? Ты лучшая подруга моей дочери, неужели не примешь подарок, все равно надо как-то вас отблагодарить за победу, столько лет наш лагерь ничего не выигрывал!

— Думаете, Виктория Павловна не успеет на «игру», она обещала, такое ощущение, что ей победа нужна больше чем нам всем, а самой не будет…

— Да у нее те же проблемы с билетами, неизвестно, может, и успеет, вечером ее ждем, выиграете, так в Кракове увидит все. Там же повтор программы намечается? Конечно, ее гордость задета, что ни одного «кубка» у нас так и нет, а у «Факела» целых три.

Вернулись на стадион. Ким так лихо взялся за наши проблемы, что мы диву давались, и через какое-то время, посвятив его во всю нашу кухню, каждый занялся своими делами. Женька помогал монтировать декорации, а я зависла с прогонами и последними приготовлениями для «показательной программы». Когда же все потянулись на обед, я побежала в наш корпус за своим снаряжением, да и в порядок привести себя пора, раз сегодня день «икс». Все это время я игнорировала своего новоявленного поклонника, хотя он всюду маячил и перекрывал своим постоянным вниманием мне горизонты, но я делала все, чтобы не пересекаться с ним, я не знала, как поступить, и что я могу сделать. Сегодня Игорь Валевский должен понять, что я все же интересуюсь им и все такое, но, признаюсь, больше всего мне хочется куда-нибудь уехать, очень завидую Наташке. А поездка в Краков кажется теперь такой бестолковой и призрачной, даже если мы выиграем, есть ощущение, что у меня есть все шансы встретить маму на той стороне, а не на ее могиле в Кракове, и выигрышем я не воспользуюсь, словно ветер уже летит через мой затылок, словно там дырка. Странно. Вряд ли маньяк стрелял в кого-то, и на территории лагеря никто у нас с револьверами не ходит… Наверно все это из области нервозов и я давно выдохлась, мой внутренний навигатор уже не отличает маньяка от Валевского, и я совсем запуталась.

Накануне приготовила целую сумку вещей, сегодня прямо-таки день перевоплощений! Сначала в «индианку» переоденусь для мюзикла, потом в «красного комиссара» для выступления в конкурсе «капитанов» — у меня настоящий военный мундир и даже накладные усы есть, потом превращусь в глянцевую «лолитку» ради истончения бдительности Игоря, и только напоследок стану Аленой. Прямо сейчас облачусь в пионерку «не реальную», а из помыслов тех диких фильмов, что крутят у нас в видеосалонах ночами по рублю за сеанс, короче, оденусь как Полинка! И вести себя буду так же — как идиотка и дура восторженная, буду прыгать и скакать в укороченной ради такого дела юбке, только леденец посасывать не стану, а то блевану от себя самой и все испорчу. Ну, мне надо добить эту историю именно сегодня, либо сдохну, либо домой поеду; как с утра влипла в ауру маньяка, так сразу приободрилась и за дело взялась; прыгать как «лолитка» так прыгать, да я как угодно готова опозориться, только бы все закончилось сегодня! Конечно, у моего дурковатого вида отпетой прожженной пионерки есть оправдание, мы открываем показательную программу небольшой заставкой, и наш «выход» как символ «пионерства»: юбка, рубашка и алый галстук на шее, и «ирландская чечетка» по стилю — это такой танцевальный марш-бросок, чтобы создать должное настроение публике. И возможно мы больше никогда не оденем этот галстук, возможно, это мой последний пионерский день, так даже в горле защипало и драйвом зал мы конечно зарядили.

Вышла после выступления за выстроенные гримерки на воздух отдышаться, осталась одна намеренно, и Игорь потащился сразу за мной, завел за шалаш из оставшихся от плотницких работ досок; и не зря я выбрала сегодняшний день, Ромка так занят, что такого безобразия, надеюсь, не увидит, а лучше и не узнал бы об этом никогда. Стою, якобы спокойно пью воду, для меня сейчас бутылка воды защита, как сигарета для курильщика, когда длинные затяжки помогают скрывать пустоты в общении и неловкости, а наш случай хуже: я испытываю к Игорю отвращение с жалостью, есть что прятать. Жалость, потому что он видит жизнь такой, так живет, такая вселенская жалость у меня к нему… и отвращение, потому что он чужой, и я не выношу его ко мне прикосновений; постоянные глотки, мелкие действия помогают укрыть мое истинное к нему отношение. Но у меня есть подозрение, что ему все равно, что я чувствую; то ли он вообще не привык в себе сомневаться — так он, безусловно, и всегда принимаем девицами; то ли он такой махровый эгоист и его интересуют только его домыслы, мол, его желания на нас двоих хватит. Стоит рядом, припер к пахнущей свежеструганной доской стенке гримерки, пялится, норовит бутылку забрать и лезет целоваться, я его отстраняю, но не грубо:

— Ты сказал, что подождешь — я все еще пионерка.

— Подожду, но хотелось бы определенности, понять, чего я жду и когда…

— Может, сегодня… поговорим, только не сейчас, после всего…

— На банкете подойду…

И он благоразумно отвалил, видимо торчать тут ему все же не очень нравилось, мол, раз мы договорились, то и подставляться не стоит. Ну и славно, а то мое слабоватое актерство уже на пределе, при дневном свете врать сложнее, вечером будет проще, ну, и может, он напьется, так и вообще прекрасно. Осталось ждать «Финала». Вроде ерунда разговор, а руки липко вспотели, все-таки не до беспечности мне, вдруг мне его убить придется. Сегодня? Если он явно как день проявит свою маньячную личность, ту самую, что преследует меня, то конечно так и поступлю, и рука вряд ли дрогнет, но он может опередить меня. Как ни странно, своей смерти боюсь меньше, чем ошибиться и убить не того, не готова я брать грех на душу, но самое очевидное, что может случиться, это вынужденное, возможно слишком близкое общение с Валевским-старшим. Возможно он и не маньяк, но приведет меня к Алене, тогда получается что он ее убийца, и как он поступит со мной, как вести себя в этом случае — я не понимаю. Вот собственно и весь план. Пусть Егор ищет маньяка сам, если выродок совсем не Валевский, мне же нужно надежно избавиться от преследований маньяка сегодня, он не должен мне помешать; операм нужны доказательства преступления, а мне пора похоронить Алену, ведь поиск маньяка может идти долго и слишком окольными путями. Всегда стремлюсь на внутренний звон, а не действую по очевидным мотивам, и, возможно, мой звонарь сошел с ума, но надо признать, что он никогда не поводил меня, это я его неверно понимала, и сегодня во мне гремит набат. Вот только по чью душу такой шум?

Все выступление на «финале» я ни разу так и не погрузилась в ауру выродка, мне вдруг нестерпимо захотелось победить в этой игре, как и в начале сезона. Тогда мне казалось, если я смогу попасть в этот Краков, если пройду именно по тому месту, где убили мою мать, наконец-то пойму кто виноват и что там случилось, но все утратило смысл, маньяк прочно все изменил. Мое личное, пусть это и трагедия, обесценилось перед той ценой, что заплатила я, и дело не в том, что он убил меня, что я вроде как мертва, получается, он убил меня много раз, это мой ад, кадр, который провалился в вечность и не кончается, я застряла в этом длинном мгновении. С момента его нападения я ничего не хочу, я мертва, но сейчас, напоследок то ли сезона, то ли жизни, мне захотелось выиграть этот мамой закрученный «фестиваль». Взять в руки «кубок», как взять «факел» из ее рук, и тогда я буду спасена, правда, не знаю «где» и «зачем», но почему-то мне важно выиграть сегодня, и я сделала это, выжала из себя все. Во время игры я была выше не только маньяка и той ямы, что он выкопал тут как черную пространственную дыру в мироздании, закрыть которую я видимо и призвана, но сейчас я в ином измерении, тут нет дыр, есть только я как источник неведомого. И мне пора вернуть «мое имя», мне должны вернуть «имя», «пелена» должна, наконец, сойти, и мир увидит меня, не девочку, а ту, чьим осколком я являюсь, мир должен увидеть «Белую», осознать ее присутствующий повсеместно дух. Командой сделали все по максимуму, все как репетировали — и выиграли. Танец на мотив индотрагедии так завел публику, что нам пришлось повторить его несколько раз, в конце на поле посбежались зрители и стали отплясывать вместе с нами, а я пустая — «кубок» в руках есть, а меня нигде нет. По дороге к победе я утратила все; вот соблазню Валевского-старшего и Ромку никогда не верну, тогда, конечно, мне не важно, чем кончится сегодняшний день, и остановиться не могу, набат не позволит, себе я видимо никогда не принадлежу, я всегда служу, я служу «Гелен Аму».