Разбитые маски - Анна Малышева

И ошибся. Уже утром во вторник адвокат снова его навестил. Если прежний защитник Ирины был пухлым, то этот почти безобразно толст, оставалось только удивляться, как у него хватает энергии носиться по всему городу, собирая сведения.

– Ну вот и все. – Он уселся на стул и засопел, доставая носовой платок. Вытирая лоб, спокойно сообщил, что провел кое-какие расследования касательно банковского счета Русакова. – Они там не слишком пускаются в откровенности, но в отдельных случаях кое-что могут сообщить. Русаков действительно закрыл свой счет пятнадцатого июня. До этого он снимал с него крупные суммы, несколько раз подряд. И все в феврале.

– Ну и что? – раздраженно поинтересовался Самохин. – Вот если бы он клал их после ограбления, я бы подумал…

– Полагаю, что в таком случае он открыл бы счет в другом банке, чтобы не привлекать внимания, – заметил адвокат. – Также у меня есть кое-какие сведения об общем состоянии его имущественных дел. В январе Русаков отбыл на работу в Германию. В марте вернулся и продал принадлежавшую ему дачу. Насколько я понимаю, продал значительно ниже себестоимости.

– Почему? – удивился Самохин. – Как раз начинался сезон!

– Вот именно, почему он расстался с дачей? Моя подзащитная утверждает, что Русаков очень любил туда ездить. Далее! Я съездил к нему на квартиру и обнаружил, что она сдана. Ну, в этом ничего удивительного нет, однако его жильцы – это в то же самое время будущие покупатели. Они уже внесли значительный задаток и теперь ждут совершения сделки. Даже начинают беспокоиться, почему хозяин тянет.

– Так. – Теперь Самохин заинтересовался всерьез. – Думаете, он нуждался в деньгах?

– Вне всяких сомнений. Полагаю, это связано с его бизнесом, который вдруг потребовал крупных вложений. Ну, на этот счет ничего узнать не удалось. Для этого пришлось бы ехать в Германию. – Толстяк усмехнулся:

– В такой ситуации его поступок на суде выглядит очень благородно. Одалживать шесть тысяч долларов было вовсе не ко времени.

– Да уж, – задумчиво подтвердил следователь. – Однако вскоре у него появились деньги. Кроме тех, что ему подкинули обратно, разумеется.

И тут адвокат выложил свои последний козырь. Самохин крупно в нем ошибся – прошедшие сутки он занимался вовсе не составлением алиби для Ирины, судя по всему, он сразу отказался от этого намерения.

– Я пытался узнать побольше о московском бизнесе Русакова, раз уж не мог узнать о немецком. Связался с последней фирмой, где он сотрудничал. Там его хорошо помнят и отзываются о нем прекрасно. Но он ушел оттуда по собственной инициативе, решил открыть свой бизнес, даже снял помещение в центре.

Перед Самохиным легла щегольская визитная карточка. На тисненой зеленоватой бумаге серебряными буквами были выведены имя, фамилия, отчество Ильи, все его реквизиты и телефоны. И адрес фирмы. Самохин прочел его и изумленно поднял брови.

– Да это же…

– В том же доме, но только на первом этаже, – кивнул адвокат. – Эту карточку мне подарила секретарша той фирмы, где он работал напоследок. Симпатичная особа, хорошо его знает. Правда, девушка сказала, что новой фирмы Русаков так и не поднял, не хватило средств. Однако он снял помещение и уплатил за год вперед.

– Вы думаете…

– Безусловно, это помещение посоветовал снять его друг, который тогда еще не развелся с моей подзащитной. – Теперь толстяк вовсю улыбался. – Кто еще, как не он? Вы не желаете осмотреть этот загадочный офис? Правда, мне кажется, это нужно было сделать значительно раньше.

Самохин обалдело покачал головой:

– Как вы это раскопали? Я бьюсь над делом две недели, а вы за несколько часов…

– Деньги, – коротко ответил тот.

– В смысле?

– Я всегда исхожу из того, что людям прежде всего нужны деньги. А в данном деле они больше всего были нужны Русакову, раз уж тот носится с идеей о собственной фирме. А месть, поддельные улики – все это для отвода глаз… Знаете, я детективов не люблю. – Толстяк тяжело поднялся. – Так мы поедем туда или нет? Думаю, можно обойтись и без ордера на обыск. Мы и так опоздали.

Однако, вопреки пессимистическим прогнозам адвоката, им все-таки удалось кое-что обнаружить в пыльном, давно не убиравшемся помещении на первом этаже того дома, где жила Ирина Кроме множества относительно свежих следов на полу (сами визитеры ходили по стеночке), они нашли в комнате пакеты с шубами и телевизор с плоским экраном, горделиво стоявший на единственном столе Самохин только развел руками:

– Ребята, снимайте!

Ребята произвели видеосъемку помещения. Им пришлось проникнуть сюда, слегка повредив замок на двери. Адвокат утверждал, что не стоит обращаться к Русакову с просьбой выдать ключи.

– Это было бы цинизмом, – добродушно заметил он, расплываясь в загадочной улыбке. – Всему есть пределы. Ну что, Константин Петрович, подкинул я вам еще работенки? Только не пытайтесь меня убедить, что моя подопечная была с ним в сговоре. Об этом помещении она ничего не знала. Возможно, она, как бы это сказать… – Он слегка пожевал губами и просиял, найдя нужное определение:

– Неуравновешенна. И я даже готов допустить, что при известных обстоятельствах попробовала бы засадить Русакова на пару лет, просто чтобы позабавиться. Но я ни за что не допущу, чтобы она оставила дома такие важные улики против себя, как кольца и картины. Неуравновешенна, да. Но отнюдь не глупа!

Эпилог

"Я приехал в Москву по делам, остановился у приятеля и стороной узнал о том, что моя старая знакомая попала в беду. Пятнадцатого июня у меня как раз выдался относительно свободный день, и я решил заехать в районный суд, посмотреть, нельзя ли чем-нибудь помочь Ольге. Правда, в настоящее время я испытывал некоторые сложности с наличными деньгами, но все равно не мог бросить женщину в беде. И поэтому мне пришлось закрыть свой счет в банке. Она предложила пожить у нее, пока буду в городе, и я согласился. Вы говорите, что я сразу решил обокрасть Ирину, но это не правда. Я считал, что она обманным путем завладела деньгами, и думал, что они для нее большого значения не имеют, она и так богата.

Поздно вечером, когда Ольга уснула, я позвонил Ирине. Я хотел поговорить с ней по-человечески, если удастся. И попросить обратно свои шесть тысяч – на время, естественно. Но для начала спросил о здоровье своей крестницы, Тани, потому что на суде не успел этого сделать. Я не знаю, почему она приняла меня за мужа1 У меня это в голове не укладывается. Правда, кое-кто говорит, что у нас с Виталием похожие голоса, особенно по телефону, но все же… Еще одна его родственница часто нас путала, но она находится в глубоком старческом маразме, и спрашивать с нее нечего.

Разговор с Ириной принял такой странный оборот. что я предпочел повесить трубку. В ту минуту мне показалось, что она окончательно сошла с ума, а значит, разговаривать с ней бесполезно. Я не хотел ее грабить! Это была шутка. Или урок, можно назвать и так. В любом случае я собирался вернуть ей все, что спрятал в своем офисе на первом этаже ее дома. Да и вообще, это вышло спонтанно!