Серый маг - Сергей Джевага

Пространство ошеломило, яркий свет ослепил. Ирн споткнулся, едва не пропахал носом колею. Но Лохматый поддержал, помог остановиться. Скорчил гримасу и приложил палец к губам: тише! Послушник виновато развел руками. Вместе на цыпочках приблизились к бугорку, упали рядом с Малышом и Хомой.

Даже на первый взгляд деревня показалась заброшенной. Ограды и плетни повалены, дорогу обозначали две узкие колеи от тележных колес. От парочки ближайших изб остались обгорелые пеньки печей. Не так давно тут поработало пламя… Имперцы? Скорее, прошлогодние грозы сделали свое дело. Остальные дома пострадали меньше. Но стены потемнели от дождей и непогоды, солома кровель давно сгнила.

Ирн навострил слух. Но сразу убедился: ни брехни псов, ни лошадиного ржания. Столбов дыма тоже не видать. Забросили? Похоже на то. Лекарь потянулся разумом к посоху, напитал поисковое заклятие. Мир изменился, утратил краски и погрузился в туманную пелену. Издалека пришли образы: сломанная калитка, сгнившая дверь, ржавые цепи у колодца. Повсюду грязь, груды мусора, разбитая домашняя утварь. Парень потянулся дальше, раскинул щупы по деревне. Пустота. Ни стука сердец, ни пламенных вспышек жизни. Только кое-где чувствовались слабые искорки. Но на поверку оказались животными: мыши и крысы, старый одичавший кот.

Заклятие начало затухать, когда Птиц поддался секундному порыву и влил в остаточный контур толику Силы. Короткая вспышка поглотила мир. Заклинание вспыхнуло как промасленная бумага. Связи истончились, полопались. Но проблеска хватило, чтобы ощутить вдалеке смутную угрозу. Облачка серебристой пыли, песня ветра и трав, болезненное покалывание… Искорки тухли и загорались, появлялись в различных местах, мерцали. Определить расстояние оказалось невозможно. Но интуиция говорила — близко… очень.

Послышались шуршание, тихое звяканье металла и сопение. Лохматый нахмурился и посмотрел на Хромого.

— Ну?

— Пусто, — подтвердил мысль лекаря Хома. Поскреб бороду, перехватил топор поудобнее. Лицо — сосредоточенное и мрачное, в глазах тревога. — Сколько лежали — тишина.

Нищий медленно приподнялся, встал и мотнул головой.

— Идем. Надо посмотреть ближе.

— А может, пусть его, командир? — прогудел Малыш. Поймал пятерней Колючку, который носился рядом в поисках съестного, прижал к земле и грозно шикнул. — Сам понимаешь, место для засады идеальное.

— Видишь другой выход? — хмыкнул нищий. — Если нас ждут, прихлопнут в любом случае. До леса добежать не успеем. А обходить — потеря времени. Потому быстро проверим, разведаем обстановку. В случае успеха сразу прорвемся дальше. Нет, отойдем к оврагу и будем держать оборону…

— Гениальный план, — с недовольством проворчал Макс. Но покорился, шумно засопел, поднялся. Посадил хорька на плечо, вытащил клинок из ножен.

Хромой и Птиц встали последними, молча последовали за Лохматым и Малышом. Беглецы медленно поднялись наверх, двинулись прямиком через заброшенное поле. Старались пригибаться, прятаться за кустами. Порой замирали, прислушивались и принюхивались. Вокруг царило мертвенное безмолвие. Шуршали сухие стебли, мокро чавкала грязь под ногами. В деревне ни намека на движение. Да и предосторожности казались явно лишними. Если кто-то тут был, отряд давно обнаружили. На открытом пространстве сложно скрыть блики от клинков и доспехов.

Великан крался далеко впереди, разведывал обстановку. Лохматый шел ровно, не пригибался. Но в каждом движении чувствовалось страшное напряжение. Малейший признак опасности — и бродяга сорвется на бег, прыгнет, кувыркнется, разразится сонмом ударов. Хромой шагал нарочито расслабленно. Морщинистое лицо выражало добродушие, на губах играла спокойная улыбка. Но Птиц видел, насколько сильно старик сжимал рукоять топора…

Пятьдесят шагов. Спокойно. Тридцать… то же самое. На околице отряд остановился. Лохматый жестами приказал Малышу зайти далеко справа, Хому отправил влево. Перехватил клинок поудобнее, мотнул головой Ирну: не отставай. Обогнул пепелище. Прошелся взглядом по мутным темным окошкам, засмотрелся на крыши. Лекарь бесшумно крался за нищим, повторял движения. Вертел головой, пытался уследить за тылом.

Уши ловили какие-то скрипы, шуршание. Невдалеке позвякивали ржавые цепи. Пахло сыростью и гнилью, застарелым коровьим навозом. Взгляд Ирна выхватывал отдельные детали, картинки… Какая-то труха на земле. Обломки мотыг, граблей и лопат у стены покосившегося сарая. Рядом деревянное ярмо, телега с поломанной осью и тремя колесами. Рассохшаяся полуоткрытая дверь в избе напротив. В щели глубокая тьма, какие-то пыльные предметы. Доски гнилые, покрыты сетью глубоких трещин. Чуть дальше мрачным зевом в пустоту зияло окошко. На раме еще остались осколки прозрачной слюды — беднякам не по карману стекло. В следующем дворе горы мусора, какие-то обломки и битые черепки.

Видно, деревня и раньше бедствовала. Дома тесные. Железа среди утвари очень мало, косы и серпы деревянные. Лезвия сделаны в виде узких железных накладок. Потертые, не единожды точенные. Единственная дорога размокла от влаги. Как правило, в селениях делают деревянные мостовые, но тут лежала обыкновенная грунтовка. С приходом войны жизнь на хуторе замерла окончательно. Многие дома покинули в спешке. Молодые сбежали, забрали ценные вещи. Старики же доели последние припасы, умерли один за другим…

Лохматый прокрался мимо полуразрушенного дома, приоткрыл ближайшую дверь. Раздался душераздирающий скрип, взвилось облачко пыли. Посередине комнаты виднелась огромная печь, слева в углу рассохшийся стол. Справа ложе, покрытое истлевшими тряпками. Пол земляной, повсюду гирлянды паутины, толстый слой пыли и птичий помет. Сквозь дырявую кровлю проникали косые солнечные лучи. Пронзали полумрак, плавно перемещались… Пусто и тихо. Судя по нетронутому праху, года два никто не заходил.

Подчинившись наитию, лекарь провел ладонью по стене. Кожу оцарапали шероховатости. Дерево оказалось мертвым и стылым. Ни капли соков, даже жуки-короеды сбежали. Птиц побледнел, судорожно сглотнул твердый ком. Почему-то возник страх. Место пугало именно запустением, отзвуками былой жизни. И хотя послушник понимал, что реальной опасности нет, все равно напрягся. Крепче сжал древко посоха, невольно приблизился к Лохматому. Украдкой шепнул еще одно поисковое заклятие и убедился: никого. Но ощущение опасности усилилось.

Бродяга и послушник переглянулись, поняли друг друга без слов. Медленно вышли, притворили дверь. Лохматый задумался, медленно вложил меч в ножны. Махнул рукой — идем дальше.

После того как проверили еще три избы, нищий немного успокоился. Вышел на середину улицы, быстро прошел почти в конец хутора. Тут путники наткнулись на Хромого. Старик неспешно вышел из-за угла последнего дома. Лицо задумчивое, в бороде обрывки пыльной паутины. Во взгляде печаль, бессильный гнев. Хома помахал еще издали, красноречиво пожал плечами.

— Никого, — негромко сказал копейщик.

— Сараи проверял? — полюбопытствовал нищий.

— А как же, — кивнул старик. — Каждый закоулок. Пусто, глухо… Похоже, имперцы побрезговали заходить.