Поцелуй желанной интриганки - Дэни Коллинз

— Ты мне ответь, — натянуло сказала Ками. — От его действий я не получила никакой выгоды.

— Неужели?

— Может быть, он хотел что-то мне оставить, — поерзав в кресле, неохотно призналась Ками. — Может, он пытался оплатить мое обучение. Я не знаю. Мне было четырнадцать, я жила своей жизнью, я толком не понимала, кто такой инженер-механик, не говоря уже о том, что я не знала, на кого он работал или чем вы занимались. Мне нашли спонсора, чтобы оплачивать выступления, но что-то сорвалось. Возможно, он впал в отчаяние.

— Может, у него были долги?

— Насколько мне известно, нет. Жизнь в Италии дорогая. Мы все продали. Когда вернулись, у нас ничего не было. Родители неплохо зарабатывали, но мы могли позволить себе только крошечную квартирку в Калгари. Я часто слышала, как они шепотом обсуждали проблемы, проблема денег была очевидна. Если я хотела продолжить тренировки, мне нужно было найти работу и начать экономить. После смерти родителей, когда обо всем узнала, я подумала, что папа заключил какое-то соглашение. Вернул деньги. Я была удивлена, когда узнала реальную сумму долга. Папа обещал все вернуть.

— Я знаю. Я видел заявление, которое он подписал.

Каждый раз, когда Данте смотрел на этот документ, ему становилось не по себе. И вот он снова столкнулся с прошлым в лице этой женщины.

— Единственное, о чем мама упоминала когда-либо, так это то, что папа признался в том, чего не совершал, чтобы вернуться с нами в Канаду и избежать долгой юридической войны.

— А что насчет твоего брата? У него есть какие-нибудь деньги?

— Нет, — фыркнула Ками. — Он учится в университете Ванкувера, пытается попасть в медицинскую программу.

— Он хочет стать доктором?

— Да.

— Высшее образование в Канаде платное, да?

— Он получил стипендию, но да. Он будет по уши в кредитах на обучение. Так что, как видишь, и он не получил никакой выгоды.

— Знаешь, я ведь могу это проверить.

— Даже не думай вмешиваться в его планы, — с дрожью в голосе предупредила Ками.

Данте припарковался возле ее дома. Ее угрозы были смехотворными, но полезными. Очевидно, можно сыграть на благополучии ее брата.

Они одновременно вышли из машины. Ками покраснела, когда Данте подошел к ней.

— Ты должна была подождать, пока я открою для тебя дверь, — упрекнул он.

— Мы не на свидании. Зачем тебе провожать меня?

Как только Ками закончила фразу, она все поняла. В свете уличного фонаря плясали капли моросящего дождя. Влага оседала на ее волосах крошечными блестками, подчеркивая алебастровую гладкость кожи.

— Мы не будем целоваться, — твердо проговорила Ками.

— Нет? — напрягся Данте и заставил себя держать дистанцию, которую его либидо требовало немедленно сократить. — Тогда беги в дом, пожалуйста.

Ками быстро взглянула на него. Зол? Вне всяких сомнений.

Неправильно. Он должен ее ненавидеть. Ему не нравится ее поведение, не нравится вся эта ситуация. Но она стояла перед ним, быстро моргая от моросящего дождя. Данте шагнул ей навстречу, запустил пальцы в волосы девушки, сжимая ее голову в своих руках.

Ками беспомощно вздохнула. Скорее сдаваясь, не протестуя. Она запрокинула голову и приоткрыла губы для поцелуя.

Даже если он был слишком груб, Ками не возражала. Ее руки проникли под рубашку, ногти царапали грудь, она прижалась к нему всем телом, пока их рты двигались в унисон, и она стонала от удовольствия, такого же острого, как и его. Его язык скользнул к ней в рот. Их языки встретились в чувственном танце, скользили, играли, ласкали друг друга.

Он будет страдать всю проклятую ночь.

Каждая частичка его тела кричала, чтобы он отвел эту женщину в квартиру и заявил права на ее тело. Но они так и стояли под усиливающимся дождем, сгорая в сладостном поцелуе, пока Ками наконец не отстранилась от него, чтобы сделать глоток воздуха.

Его грудь тяжело вздымалась и опадала.

Она опустила руки и отступила от него. Данте безоговорочно отпустил ее.

— Почему это происходит? — с тревогой прошептала Ками, как будто они были жертвами одной и той же трагедии.

Данте пришлось напомнить себе, что она всего лишь пытается уговорить его простить преступление отца.

Он был чертовски близок к тому, чтобы простить что угодно…

— Пригласи меня к себе, — голосом полным сексуального голода проговорил Данте.

— Нет, — замотала головой Ками.

Решила поиграть с ним?

Она прикрыла рот тыльной стороной ладони. Если она чувствует то же, что и он, то ее губы должны гореть и покалывать от желания. Был только один способ успокоить это жжение. Живот скрутило от желания. Он в отчаянии стиснул зубы.

Он мог смириться с тем, что гормоны заставляют его так реагировать на женщину, которая была его смертельным врагом. Но он не мог позволить ей манипулировать им, используя его собственное желание против него.

— Тогда будь готова пораньше. — Ему удалось выговорить эти слова ровным голосом.

— Я не буду кататься с тобой на лыжах! Единственное, что я хочу услышать от тебя завтра, — это то, что твой бухгалтер подтвердил, что все это время я возвращала тебе деньги. Не стесняйся извиниться передо мной.

— Ты никогда не сдаешься, не так ли?

— Ты прав.

— Будь готова, — предупредил Данте. — Или я наведу справки о твоем брате.

— Знаешь, отец называл тебя провидцем, — разочарованно проговорила Ками. — Я помню, потому что ревновала его к тебе, ведь он говорил о тебе с таким восхищением. Он гордился мной, но все равно я тренировалась еще усерднее, чтобы соответствовать тому, кого он так высоко ценил. Я думала, ты заслуживаешь его уважения. Наверное, я ошибалась.

— Как и я, думая, что он достоин моего.

Ками резко выдохнула. Значит, его укол был таким же острым, как и ее. Он улыбнулся, не испытывая никакого удовлетворения.

— Спокойной ночи, Ками.

— До свидания, Данте, — ответила Ками и поспешила прочь, грациозно перепрыгивая через лужи в сексуальных сапогах.

Данте наблюдал за ее отступлением. Он был натянут как струна. Каждый вздох давался с трудом. Она нужна ему. Он надеялся услышать, что она пыталась возместить ущерб, причиненный ее отцом. Тогда его влечение стало бы более приятным.

К сожалению, письмо, которое он получил на следующее утро, в очередной раз доказало, что Фэганы — лжецы.

— Я не понимаю.

И это еще мягко сказано. Ками даже не понимала, что ей показывают. Она перевела взгляд с экрана телефона Данте на его отчужденное лицо и обратно.